Борис Костюковский - И нет счастливее судьбы: Повесть о Я. М. Свердлове

Да, воспитание опытных и талантливых организаторов на местах было одной из важных задач партии. Во многих номерах «Правды» появлялись статьи Ленина по самым различным вопросам. В статье «На переломе» Владимир Ильич предупреждал, что буржуазия руками меньшевиков и эсеров стремится покончить с большевиками, и призывал пролетариат к стойкости и бдительности.

Выполняя указания Ленина, Свердлов, Стасова связались со всеми партийными организациями страны, вели оживлённую деловую переписку, помогали местным большевикам советами и указаниями, денежными средствами, литературой.

Несмотря на такую загруженность, Секретариат ЦК работал дружно и даже весело. Опытные в работе сёстры Менжинские понимали Якова Михайловича с полуслова, внешне строгая Стасова умела улыбаться как-то внутренне, и эту её улыбку выдавали лишь краешки губ да искрящиеся глаза.

Они часто разыгрывали друг друга, но обычно это происходило к концу дня, когда нужно было снять усталость, или во время коллективного обеда, когда каждый выкладывал на стол, устланный газетой, свои съестные припасы.

...Стасова уже занялась делами, сёстры Менжинские тоже, и Яков Михайлович решил, что улыбка Елены Дмитриевны кстати: хорошо работать весело!

Но Елена Дмитриевна напомнила:

— Так о каком лакомстве вы говорили, Яков Михайлович?

— Пока неизвестно. Придётся бежать на улицу.

Он выскочил из двери и стремглав пустился с лестницы — обещание нужно выполнить. Едва не столкнулся с поднимавшейся вверх женщиной.

— Извините, — произнёс и замер: — Кадя! Вот это сюрприз! Вот это здорово! Адик, Верунька... Ах вы утренние зори! Откуда вы взялись, зверёныши?

Яков расцеловал Клавдию, схватил на руки детей, поприжимал их к себе, уткнулся лицом в их головёнки и осторожно опустил на ступеньки.

— Поднимайтесь вверх, я на минутку.

Когда он возвратился, женщины уже возились с детьми, внимательно рассматривающими новую, незнакомую для них обстановку.

Обращаясь к женщинам, Свердлов сказал:

— Вот вам обещанное лакомство. И детишкам, конечно. Ваша улыбка, Елена Дмитриевна, действительно хорошее предзнаменование.

...Кадя, Кадя! Светлая, самоотверженная женщина. То в тюрьму явилась на свидание, как ясное солнышко, с Андрейкой на руках, то перед самым арестом — на квартиру Петровского, то — уже с двумя детьми — в Туруханку. Ну-с, теперь никакие жандармы не помешают. Правда, своего угла у Свердлова не было, но квартира Бессеров пустовала, и они отправились туда.

Свердловы шли по шумному Петрограду. Адик и Верочка, перебивая друг друга, рассказывали, как плыли на пароходе из Монастырского.

— Месяц добирались, — объясняла Клавдия Тимофеевна, — уехала с первым пароходом.

Яков Михайлович слушал жену, а сам не спускал глаз с Андрея: ох, какой большой! Стройный, черноглазый. И Верунька... Четыре года дочурке.

Они подошли к дому на Широкой, к простому незамысловатому подъезду. Яков Михайлович обратил внимание жены на дверь в нише здания напротив.

— В этом доме живёт Ленин. Здесь квартира сестры его, Ульяновой-Елизаровой. Сейчас Владимир Ильич на даче Бонча, в деревне Нейвола — тут недалеко, на Карельском перешейке.

Когда они вошли в квартиру, Свердлов объявил:

— Ну вот мы почти что дома. Андрей и Верушка, играйте, а мы с мамой приготовим что-нибудь покушать. Проголодались?

Клавдия выглядела счастливой — её глаза излучали тепло. Казалось, ей не верится, что Яков не улетучится куда-нибудь, не уведут его товарищи, не упекут жандармы в тюрьму...

На тротуаре, возле дворца Кшесинской, стоял Порфирий Горюн. Он кого-то искал в большой массе солдат, толпившихся у дворца.

Свердлов поздоровался с Горюном.

— Что случилось, товарищи?

— А то случилось, что решили мы к первому пулемётному присоединиться. Выступить, стало быть... Яков Михайлович, Ленина бы нам послушать.

— Нет сегодня Ленина в Питере.

— Тогда ты нам скажи.

— Разобъясни солдатам, — это Иван Викулов. Ух какой он сегодня — не узнать сразу, будто подменили парня: решительный, с весёлыми искрами в глазах, с залихватским чубом из-под фуражки.

К Свердлову подошёл Подвойский.

— Николай Ильич, что произошло?

— Рвутся в сражение, Яков Михайлович. Впечатление такое, словно солдаты фронт прорвали. Мы пытались их сдержать — безуспешно.

— Пошли на балкон.

Уже опускался вечер, уже сумерки окутывали город, а улица у дворца Кшесинской бушевала, люди выкрикивали лозунги, и чаще других звучало слово «Долой!».

С балкона Яков Михайлович поднял руку, и толпа притихла. Он произнёс слова, которые, ему казалось, выражали то, что сейчас было самым необходимым:

— Спокойствие и выдержка, товарищи! Спокойствие и выдержка! Выход на улицы солдат и рабочих пока происходит стихийно, а наша сила — в организации, в твёрдой пролетарской дисциплине.

Свердлова сменил Подвойский. Потом говорили другие представители «военки».

Лишь к ночи солдаты успокоились. Но было ясно: утром снова начнутся митинги и демонстрации.

До полуночи заседали члены Центрального и Петроградского комитетов партии, не покидали дворец руководители «военки». И приняли решение: коль сдержать напор масс невозможно, 4 июля возглавить демонстрацию под лозунгом «Вся власть Советам!», придать ей мирный характер, внести в движение организованность.

Стоя на балконе дворца, выступая на заседании ЦК, Яков Михайлович не ощущал усталости и голода. Он почувствовал это только тогда, когда, вздохнув, сказал:

— Что же, так и решим. Ленину уже сообщили. А сейчас — домой.

Свердлов шёл стремительно, ходко. Он всегда ходил быстро, а теперь, в Питере, за ним не угонишься. К тому же была причина торопиться. Кадя, дети...

Возвратившись в Петроград, Ленин сразу же определил то главное, что необходимо в сложившейся обстановке. Идти на заводы, в казармы, по возможности сдерживать страсти, не дать свалить на большевиков ответственность за провал наступления на фронте, за разруху в стране.

А там, на улице — всё больше и больше демонстрантов. Из Кронштадта в Петроград прибыли матросы — они шли по улицам Питера, к дворцу Кшесинской. И сейчас рабочие, солдаты и кронштадтцы образовали настоящую мозаику разноцветья и пестроты, над которой алели флаги и лозунги революции. С балкона дворца свешивались знамёна Центрального Комитета партии, Петроградского комитета РСДРП, «военки».