Владимир Москалев - Королева Бланка

– Долго ли обучают?

– До тех пор, пока новообращенный не научится метать нож и стоять рядом с человеком, не будучи им замеченным.

– Как живут ассасины? Знаю, что в горах, где-то в Сирии. Соблюдают ли посты?

– Нет. Едят свиное мясо вопреки мусульманскому закону. У них много женщин, они спят со всеми подряд, какая приглянется.

– А одеваются, дерутся, судятся?..

– У них нет закона. Все решает Старец Горы. Закон – его слово, а кому ведомо, что взбредет ему на ум? Это всё, граф Тибо, что мне известно об этих людях.

– Они сами рассказывали тебе?

– Лишь один – мой учитель и друг. Это было давно. Где он теперь – не скажет никто. Но о нем знают.

– Кто?

– Те, кто нуждается в его услугах.

– Выходит, он здесь, среди нас? А как же его хозяин? Старец?

– Он ушел от него и служит другим, тем, кто хорошо платит ему за работу.

– Но ведь его могут убить.

– Он неуловим.

– Значит, исчезает, невидимый, как бесплотный дух? А как же врата Эдема? Или он не любит женщин?

– Он распознал обман, с помощью которого Горный Старец вербует людей. Понял – и ушел от него. Но ты прав, его могут убить, если узнают, что он жив. Старцу донесли о его смерти. Узнав об обмане, он придет в ярость. Убийца явится незамедлительно. Исполнить приговор – вопрос нескольких дней. Повторяю, узнать его невозможно. Кинжал войдет в сердце тогда, когда этого совсем не ждешь. Скажем, от водоноса, жонглера или друга.

– Даже от друга?

– Ассасин – хороший актер. Его этому учат. Этого человека, как ядовитую змею, невозможно приручить, но если это удастся, – вернее друга, граф, тебе не найти. Он видит ночью, с закрытыми глазами улавливает движение руки. Ты останешься один в доме и не будешь знать, что он стоит рядом, готовый за тебя убить любого, будь то даже Папа или сам дьявол. Он – твои глаза, нос, уши, руки. Ты не успеешь ухватить рукоять своего меча, как твой враг уже будет убит. Вершина мастерства – попасть ножом в глаз. Всего одно движение кистью руки – и нет человека. Таких – по пальцам счесть среди тысячи. Один из них мой друг. Я обязан ему всем и жизнь отдам, если она понадобится ему. Умрет и он с радостью, что спас меня от смерти. Это лучший из людей, каких я когда-либо знал, граф Тибо. Зовут его Аутар. Услышав это имя, остерегись: быть может, он пришел за тобой.

– Черт возьми, хотел бы я, чтобы этот человек пришел ко мне, а не за мной! – воскликнул Тибо. – Лучшего друга, судя по твоим словам, и желать нельзя.

– Вы говорите это уже во второй раз, граф Шампанский, – заметила королева. – Коли так, стало быть, Бог вас услышит.

В это время в молельню вошел, не вошел – влетел кардинал де Сент-Анж. За его спиной епископы, маршалы, придворные. В глазах тревога, на лицах застыл вопрос. Кардинал бросился к королеве, забыв о сане, схватил ее за руки.

– Ваше величество, до нас дошла весть!.. – Он был бледен, руки дрожали, дергалась левая бровь. – Господи, что же это делается у нас во дворце! Среди белого дня такое богомерзкое злодеяние! Я видел их, всех пятерых, один без головы. Кто они? Как посмели? Чья вражеская рука действовала на этот раз?

– Думаю, та же, что готовила предательский удар в спину французскому королевству в Шиноне, Беллеме, Монлери и Дрё.

– Я немедленно напишу Папе. Все будут преданы проклятию! Зло должно быть наказано, ибо является величайшим грехом. Не бедность, не болезнь, не бесчестие, а только грех из всех зол есть действительное зло.

– Предполагаемые виновники злодеяния – всего лишь мои домыслы, ваше преосвященство. Сначала надо доказать.

– Следственная комиссия уже приступила к делу. Пытаются опознать кого-нибудь из убийц, – увы, пока безрезультатно. Но вы, мадам! Хвала Создателю, вы живы!

Он обернулся, возбужденно оглядел стоявших рядом Тибо, Бильжо и Амальду.

– Вижу, однако, у вас были доблестные защитники.

– Что смогла бы я одна, с мечом в руке против арбалетов?

– Вы? С мечом в руке? Всеблагой Господь! Вы, ваше величество, пытались защитить себя с оружием в руках?

– Не себя, а державу, кардинал: удар был направлен, прежде всего, в ее сердце.

– Это правда. Кто же научил вас владеть мечом?

– Я обучалась этому искусству, еще будучи принцессой. Представьте, я неплохо умела держать удар, со мной бились лучшие мастера клинка. Они называли меня кастильской амазонкой французского двора.

– Столько лет прошло с тех пор! Удивительно: вы не утратили навыки.

– Мой друг Бильжо дает мне уроки, дабы я не забыла, как владеть мечом.

Кардинал перевел взгляд.

– Должно быть, половину этих негодяев уложили вы, другую – граф Шампанский. – Он повернулся к Тибо. – Вы расскажете мне потом обо всем, что произошло. А сейчас Святой престол, в моем лице, и народ Франции – мы все благодарим вас за спасение жизни нашей королевы.

– Ваше преосвященство неверно излагает факты, – возразил Тибо. – Если уж благодарить, – то вместо меня этих двух молодых людей. – Он взял за руки Амальду и Бильжо и подвел их ближе. – Мне же выпала совсем ничтожная роль, да и то лишь после того, как эта фрейлина подняла шум у меня в кабинете. Что же касается тех негодяев, то это работа Бильжо. Благодаря своему верному стражу ее величество вправе считать себя заново родившейся на свет. Ей-богу, вот уж кому повезло с телохранителем, так это нашей королеве.

– Что это значит? Не хотите ли вы сказать, граф, что этот молодой человек один уложил наповал всех пятерых?

– Четверых, ваше преосвященство, если быть точным. Пятого отправил к праотцам его приятель, когда поднимался к нам по винтовой лестнице.

Кардинал не мигая, с любопытством смотрел на Бильжо. Он знал, что это за человек и для чего он приставлен к королеве. Но ему еще не доводилось видеть его в деле. Видя его повсюду вместе с Бланкой, он мог предаваться каким угодно фантазиям на заданную тему, но ему и в голову не могло прийти, что этот страж своими бойцовскими качествами превосходил лучших воинов, каких он когда-либо видел.

– Я доволен тобой, рыцарь, – улыбнулся легат и пожал руку Бильжо. – Его святейшеству станет известно о твоем подвиге. Считай себя под дланью Церкви, которая не даст тебя в обиду. Что бы с тобой ни случилось, приходи ко мне, и ты найдешь самый теплый прием и дружеское участие в лице Святого престола.

Бильжо сдержанно поклонился в ответ. А придворные, видя сквозь раскрытую дверь молельни эту сцену, тотчас принялись обсуждать ее на все лады. Дамы завидовали Амальде, и каждая желала как можно скорее с ней подружиться; мужчины с завистью глядели на Бильжо, мечтая найти случай ближе познакомиться с ним. Пожать руку легату! Это значило снискать милость самого Папы, могущественнее которого лишь сам Господь Бог! Бароны, графы, герцоги, принцы – один из ста удостаивался такой чести, считая себя после этого обласканным фортуной. Нет надобности говорить и о возлюбленной этого человека. Отныне Церковь своей властной рукой поможет ей добиться всего, чего она ни пожелает. Вот отчего на любопытных лицах придворных горели широко распахнутые завистливые глаза.