Владимир Москалев - Королева Бланка

Тут в молельню вбежал Людовик и бросился к матери:

– Мама! Мамочка! Они хотели тебя убить!

Она прижала к себе сына, ласково погладила его по голове.

– Всё уже позади, мальчик мой. Тех, кто пришел навсегда разлучить тебя с твоей матерью, наказал Господь.

– Это они, я знаю – Моклерк и мой дядя! Доколе же нам терпеть их выходки! Я король, и я прикажу их казнить!

– Нет, сын мой, это не они. Другая рука видится мне здесь. Но мы найдем виновных, поверь мне; их ждет суровая кара.

– Тебя спасли Бильжо и граф Тибо? Я вижу на них кровь.

– Это так. Они пришли ко мне на помощь в трудную минуту. Мне угрожала серьезная опасность, и тут я услышала голос… – Она взглянула на Бильжо. – Ах, Людовик, в то страшное мгновение он показался мне голосом ангела, сошедшего с небес.

– Не напрасно, стало быть, мы возносим хвалы Господу, матушка. Что было бы с нами всеми, не отведи Он от тебя беду!

– И сказал Христос: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всей душою твоею», – произнес стоящий в дверях епископ Парижа, поворачиваясь к распятию и осеняя себя крестным знамением.

– Отчего эти люди, враги престола, так жестоки с нами? – вопросил Людовик, ни к кому в частности не обращаясь.

– Поверьте, государь, им суждена скорая погибель, – назидательно молвил архиепископ Санса, – ибо погубляет человека не множество грехов, коими он отягощает свою душу, но нераскаянное и ожесточенное сердце.

– Всё это происки дьявола, иначе не назовешь, – снова сказал Гийом Оверньский, – а тот, кто нечист в мыслях и делах своих, – не почитает Бога, а стало быть, является добычей бесов.

Архиепископ тотчас ответил на это:

– Воля человеческая, как маятник, колеблется между волей Божией, которая ее призывает, и волей бесовской, которая ее соблазняет.

– Мой сын, твое правление начинается с одних бед, – молвила Бланка, глядя Людовику в глаза. – Но верю, исчезнут вскоре смуты, и будешь править ты как добрый король в завещанном тебе государстве. Как твой дед Филипп.

Кардинал, любивший читать античных авторов, не преминул вставить подходящее к случаю веское слово:

– Да узрит новоявленный Лукулл, как выпустит земля из недр своих огненный язык, и нацелится тот в небо [50] Как рассказывает в «Воспоминаниях» римский полководец Сулла (138–78 до н. э.), перед Лукуллом, близ Лаверны, разверзлась земля, оттуда вырвался огромный язык пламени и устремился в небо. По словам пророков, это означало приход Лукулла к власти и прекращение смут в государстве. .

Этим же вечером королева-мать рассказала Тибо и кардиналу о том, как случилось так, что она осталась одна. Во дворец и в самом деле прибыли купцы с товарами. Кто они и откуда – не знал ни один человек.

Что касается Амальды, то у ворот, конечно же, ее никто не ждал. Исчез и таинственный «посланец». А вскоре пришло известие из замка Лонгеваль: ее отец жив и здоров, просил поцеловать дочь. А о господине Кордо он и не слыхивал.

…Изабелла Ангулемская на другой день, сузив глаза и сжимая кулаки, шипела на ухо Пернелю:

– Счастливая звезда хранит жизнь ее стража. Он завалил нам все дело, и я наброшу креп на эту звезду, чтобы она погасла. А скоро оденется в траур и Шампань – фламандка [51] Мать Агнессы де Боже, Сибилла де Эно, была дочерью Бодуэна IX Фландрского (Фламандского). поплатится за свои былые злодеяния, ей не уйти от меня.

В ноябре, пользуясь тем, что, вопреки всему, еще не наступили предзимние холода, двор отправился в Санлис. Королеве-матери доложили, что на болотах полно цапель и уток, а в лугах – куропаток. Как тут было не поддаться искушению поохотиться с соколами?

Не одна Бланка – многие дамы страстно любили такое развлечение. Не отставали от них и рыцари, а своих ловчих птиц любили так, что брали их с собой на прогулку, находились с ними при дворе; даже на Малом и Большом советах вельможи появлялись порою с соколами на руке или плече.

Перед поездкой Бланка убедилась, что ее приказы относительно охраны Парижа и в случае любого обострения ситуации, немедленного созыва городского ополчения выполнены. Теперь она могла быть спокойной. Но все же велела тотчас известить ее при малейшей опасности – она должна возглавить оборону города.

Санлис стоит близ Уазы, правого притока Сены. Ежегодно во время половодья река заливает пересеченные луга с неглубокими и широкими ямами. Вскоре она отходит в свое русло, но ямы и овраги, поначалу отдававшие воду обратно и затем пересыхавшие, внезапно заупрямились. Видно, немало имели тайн, которые скрывала вода. С тех пор она здесь круглый год – с рыбой, камышом и осокой, с плантациями водорослей. Рай для лягушек, а стало быть, для цапель. Ну и утки опять же. Откуда подпитывались эти бочаги или баклуши, как называли их в старожильских деревнях, никто не знал, но вода из них не уходила, а зимой замерзала. И вот, пока ее не схватило первым ледком, королевский двор рано утром отправился на эти болота.

Впереди всех король с матерью. На Бланке ярко-лиловое платье-корсет с розовым шапероном [52] Шаперон – капюшон и оплечье. , подбитым мехом куницы; седло – красного цвета. Из-под шаперона видна прикрывающая грудь рубашка, называемая еще шемизеткой. Волосы собраны на затылке в узел. Платье длинное, закрывает ноги до пят – обуви не видно. В седле она сидит по-дамски – отведя обе ноги вправо. На левой руке, одетой в темно-желтую кожаную перчатку, – сокол в клобучке, ее любимый, хорошо обученный. Рядом с ней положено быть сокольнику [53] Должность сокольничего – одна из самых завидных при дворе; ее добивались знатные вельможи. с вабилом [54] Вабило – ремешок из красной кожи с двумя крыльями на конце. Сокольник вращал вабило над головой, приманивая птицу – сокола или балобана. в руке. Но Бланка давно обходится без него, хотя вабило все еще не выпускает из рук. Но это на всякий случай: сокол умен, любит свою хозяйку и всегда возвращается к ней без приманивания. Любит – одно из непременных условий, которым должен удовлетворять хороший охотник. Второе – очень любить птицу самому. И третье условие – охота должна быть для него подлинной страстью.

Справа от Бланки – Людовик верхом на чалой лошади. Он одет в белый с желтыми полосами сюрко [55] Сюрко – верхнее мужское и женское платье, чаще с широкими рукавами. , на голове красный капюшон, на ногах бордового цвета шоссы [56] Шоссы – одежда для ног: чулки, штаны-чулки или штаны. .

Слева и поодаль от королевы-матери сидит в седле, тоже по-дамски, Агнесса де Боже. На ее кулаке ястреб-перепелятник – птица, в отличие от сокола, низкого полета. Супруга Тибо одета в светло-зеленое блио, волосы заплетены в косы.