Владимир Москалев - Королева Бланка

Но вот снова поворот. Бильжо замедлил шаг, вгляделся в глубь перехода, ведущего к покоям фрейлин. Не длинный переход, шагов тридцать-сорок. Пять колонн слева отдают матовой белизной, справа – стена. Меж колоннами – воткнутые в гнезда факелы. Один, другой… дальше темь, и лишь в конце прохода коптит еще один, последний.

Бильжо остановился. Но надо идти, хоть впереди и мрак, таящий возможную опасность. Он сразу же подумал об этом, едва увидел темноту. Не спеша он двинулся вперед в свете двух первых факелов. Он не смотрел на них, зная, что какое-то время после этого трудно будет что-либо различить во тьме. А между тем она настораживала, будила воображение, заставляла слушать ее, а значит, быть готовым к любой неожиданности. Здесь, в чужом замке, от нее не застрахован ни один человек.

Но вот пройдена почти половина пути. Слева, за спиной, остался горящий факел, впереди – колонна, но уже темная, не белая, за ней другая, чуть ли не черная. Чуткий, как мышь, и осторожный, как кошка, Бильжо прошел мимо первой темной колонны, вглядываясь во мрак. Глаза уже успели привыкнуть к нему. Шаг, другой, третий… Жутким и таинственным казался ему самому звук собственных шагов в пустом и темном проходе, казалось, затаившемся, поджидающем свою жертву.

И тут Бильжо почуял опасность. Он умел ее предугадывать, его обучали этому. Угроза исходила от колонны, вернее, из-за нее, он сразу понял это и скорее почувствовал, чем увидел, как движется в его сторону человек, черный, невидимый. Бильжо был готов к встрече, рука давно уже держала нож. Невидимый взмах, тонкий короткий свист – и лезвие вонзилось туда, куда ему и было указано – в шею. Послышался хрип, булькающий, предсмертный, – и на пол рухнуло тело, головой к ногам того, который через секунду-две должен был быть убитым. Бильжо отдернул ногу – голова трупа стукнулась об его ступню, – но не пошел дальше. Напротив, сделал шаг назад и изготовился ко второму броску, как вдруг из-за колонны послышался спокойный голос:

– Постой! Не бросай свой нож.

Бильжо опешил. Голос! Где он мог слышать его? Чей это был голос? В каких закоулках его памяти он прятался до сих пор, в нужную минуту дав знать о себе? А из-за колонны в это время снова послышалось:

– Ты ведь не убьешь своего старого друга и учителя, Бильжо?

Аутар! Бильжо чуть не вскричал от удивления. Еще мгновение – и он метнул бы нож в того, кто показался бы из-за колонны. В своего друга, которого любил как отца!

– Аутар!.. Ты?..

– Я рад, что ты не забыл меня, сынок, – сказал человек и вышел из своего убежища.

Бильжо увидел только черный силуэт, но сразу узнал своего старого учителя. И еще по голосу. Но не убрал ножа, готовый к немедленному действию. В этом мире вчерашний друг сегодня мог стать врагом, и наоборот. Ассасин тем более: миг – и нет тебя.

Словно угадывая его мысли, человек проговорил:

– Убери. Я знаю, что нож все еще у тебя в руке. Догадываюсь, что не веришь мне. Тогда иди за мной.

И пошел вперед, в сторону последнего факела, пятого. Бильжо, не сводя с него глаз, двинулся за ним, готовый увернуться, но не бросать ножа. Он хорошо знал, что такое ассасин, но он свято уважал законы дружбы, хотя и прежней.

Они вышли в коридор. Перед ними двери покоев фрейлин. Слева – окно и та самая дверь, где Амальда. Справа – лестница, ведущая вниз; далеко впереди – тоже окно и рядом площадка меж двумя лестничными маршами – вверх и вниз. Здесь было людно: по лестницам, той и другой, сновали слуги – с бельем, с вином, с предметами одежды.

Человек вышел на эту площадку и обернулся. Бильжо стоял рядом, в двух шагах. На губах человека играла улыбка. У него темные волосы, борода, усы, прямой нос, глаза цвета бирюзы с цепким, изучающим взглядом. На шее шрам – оставило лезвие меча. Он протянул вперед обе руки – ладонями вверх. Бильжо помнил этот жест. Еще давно, когда они – учитель и ученик – были друзьями, меж ними был уговор: они расстаются, кто знает, надолго ли? Кто в каком стане – тоже неизвестно. Может статься, хозяева пошлют их убить один другого. Но ни тот, ни этот не должны поднять руки. В знак такого уговора оба, взрезав себе ладони, обменялись рукопожатием, смешивая кровь. И еще непременное условие нерушимой дружбы: при встрече протянуть друг другу руки ладонями вверх в знак того, что нет в этих ладонях тайного оружия. Оба свято помнили свою давнюю клятву, и Бильжо в ответ протянул свои ладони.

– Слава Богу, наконец ты мне поверил, зная в то же время, что я пришел сюда, чтобы тебя убить, – промолвил ассасин.

– Не сам, тебя заставили, – отозвался Бильжо. – Твой хозяин.

– Если ты о Старце Горы, то ошибся. Ты ведь знаешь, я давно не служу ему.

– Зачем ты отрастил бороду и усы, Аутар? Ведь я мог убить тебя, как того. Тебя спас голос, который мне не забыть, как и две руки – наш с тобой знак священной дружбы.

– Меня могли узнать, будь я без бороды и усов.

– Кто?

– Убийца. Я знал, что его подошлют ко мне – Хозяин не прощает измены.

– И он пришел?

– Представь, разыскал даже здесь.

– Где же он?

– Лежит у колонны с ножом в горле.

– Так это был он?

– Промедли ты мгновение, и он всадил бы тебе нож в затылок.

– Ты ведь знаешь, я хорошо вижу в темноте.

– На это я и рассчитывал, но был начеку. Мне хорошо была видна его спина.

– Выходит, я тебя опередил?

– Ты был способным учеником, Бильжо.

– За что же он хотел меня убить?

– Я сказал ему, что перед ним Аутар.

– Вот оно что! Он шел с ножом на тебя. Теперь он, надо полагать, в раю, о котором так мечтал.

– Скорее в объятиях сатаны.

Бильжо улыбнулся. Впервые за то время, когда шел во тьме. Поискал глазами, увидел дубовую скамью у стены.

– Присядем. Впрочем… – Он вспомнил, что шел к Амальде. – Идем со мной. Это рядом.

Они вошли в покои фрейлины. Она лежала в постели. Простуда. Текло из носа, слезились глаза, донимал чох. Рядом с ней на тумбочке куча платков, питье. У изголовья стояла камеристка, в смущении мяла пальцы рук.

– Ступай, погуляй, милая, – бросил на нее взгляд Бильжо. – Мне надо поговорить с сеньорой.

Камеристка, сделав легкий реверанс, проворно упорхнула. Надо думать, не без тайной радости.

Пожав ручки даме своего сердца и с самым серьезным видом справившись о ее здоровье, Бильжо склонился и поцеловал Амальду в щеку. Она улыбнулась. Бильжо глазами показал на Аутара.

– Мой старый друг. Мы давно не виделись. Позволь нам поболтать немного в твоих покоях. Там, – кивнул он на дверь, – нам не удастся побеседовать по душам.

Амальда расцвела улыбкой – ей было приятно такое общество, она ужасно скучала.

– Разговор важный и только для наших ушей, – предупредил Бильжо. – Тебе, надеюсь, понятно?

Не гася улыбки, Амальда кивнула. Ей было все равно: интриги, секретные разговоры – не ее стезя.