Валентин Пикуль - Избранные произведения. I том

«Пришел, увидел, победил» (лат.).

Эта своеобразная тифлисская «Ходынка» произошла во время посещения Николаем I Кавказа в 1837 году.

Шествуй, шествуй, готов умереть за походку твою… (арм.).

Сайга — временная жена, то есть любовница.

В этих словах передано персидское напутствие доброго пути и пожелание встретиться снова. Дословно: «Имея в виду ваше путешествие, я надеюсь, что и возвращение ваше благодаря аллаху будет благополучным».

Янычары, как особая каста султанского войска, были вырезаны почти поголовно при султане Махмуде II еще в 1826 году. Однако слово «янычар» в применении к жестокому и коварному противнику продолжало бытовать в русской армии и в войне с турками 1877–1878 годов.

Любопытно то обстоятельство, что автор этого письма, Муса-паша Кундухов, был разбит возле Бехли-Ахмета в ночь с 17 на 18 мая теми же нижегородскими драгунами, которыми он когда-то командовал, и, полностью признав свое поражение, он прислал письмо капитану Кусову, где скорбел по поводу того, что его разбили его же ученики.

Эх, мой милый, это потому, что в военном звании допускается свинство (фр.).

Дебуширование — тактический маневр рассредоточения войска с малой площади на более широкую.

Отпущенный на поклонение в Мекку, Шамиль писал уже из Медины 14 января 1871 года князю Барятинскому, что он всегда будет благодарен России, отпустившей из плена Кази-Магому. «Я завещал, — клялся Шамиль в письме, — женам моим и сыновьям не забывать ваших милостей и остаться признательными России, пока они будут жить на земле!»

Среди кавказцев такой вопрос — мальчик или девочка? — означает: хорошо или плохо? Мальчик — удача, девочка — горе.

Среди осаждавших Баязет турецких войск, как ни странно, встречались даже самые допотопные виды стрелкового оружия, в том числе и митральезы.

Лобанчик — народное название золотого червонца Голландии, которые тайно чеканились в России с 1735 по 1868 год, и в периоды войн ими выплачивалось жалованье русским войскам, сражавшимся на Кавказе и в Средней Азии.

Подобная же трагикомедия была разыграна в последних числах мая 1854 года под Силистрией, когда армии нужно было избавиться от бездарного командования графа Эриванского, Сивицкий мог хорошо знать об этом от доктора Павлуцкого, который оставил записки о фиктивном ранении Паскевича, что в данном случае и объясняет поведение Александра Борисовича.

И. М. Балинский — известный психиатр.

Рассказ С. Петросова был напечатан на русском языке в 1878 году и приводится здесь в сокращении. Потомки Петросова проживают сейчас в СССР.

Сохранилось свидетельство, что героиня баязетского «сидения», отдавая запас вина Пацевичу, сказала буквально следующее: «Я отдаю последнее, теперь мне придется умереть от жажды!..»

За все время осады Баязета был только один случай продажи воды за деньги.

Вы получите две тысячи золотых… Совершенно точное обещание. Вы меня поняли? (перс.).

Документальные данные: в Баязете лошади стали падать на семнадцатый день, из числа пленных к концу осады выжил только один. О смертных случаях среди детей и женщин от жажды нигде не упоминается: очевидно, снабжение их водою было все-таки более или менее регулярным.

Diхi — я сказал, я закончил (лат.).

Замысел романа «На задворках Великой империи» и образ главного героя князя Сергея Яковлевича Мышецкого возникли у автора в результате длительного и внимательнейшего изучения архивных документов Российской Государственной думы. Просматривая анкеты, заполненные членами думы, Валентин Саввич получал как бы «срез живой ткани истории». Перед его глазами проходили люди разных сословий: дворяне, духовенство, купечество, крестьяне, чиновный люд. Среди них он встречал прославленные в истории русские фамилии и совсем неизвестные, в то время только вышедшие на арену общественной жизни.

Знакомясь с ответами на вопросы анкеты, среди которых встречаешь очень остроумные и своеобразные, он чувствовал характеры этих людей, направления их мыслей. Даже почерки анкетируемых, отменно каллиграфические, имели выразительные особенности. В воображении писателя вставали живые лица, он наделил их вымышленными именами и биографиями, они действуют на страницах романа среди подлинных исторических лиц — Плеве, Сипягина, Столыпина, Мещерского, Трубецкого, Гапона, Николая П.

Уренская губерния, расположенная на задворках империи, тоже вымысел Валентина Пикуля, однако узнаваемый. Так, внук писателя Ф. М. Достоевского, прочитав роман, написал автору: «Вы правильно обрисовали те места в мнимом Уренске, где мой дед когда-то отбывал окаянную ссылку… Но ответьте честно, почему вы при написании романа избрали забытый жанр сатиры?» — «Просто я люблю Салтыкова-Щедрина», — ответил писатель. И это была сущая правда: среди имен любимых русских писателей Валентин Саввич неизменно называл Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина, в духе сатиры которого и написан роман.

Двухтомник «На задворках Великой империи» до 1990 года практически был библиографической редкостью, ибо тираж его составлял всего 115 тысяч экземпляров.

Первая книга — «Плевелы» — вышла в Ленинграде в 1964 году, а вторая — «Белая ворона» — там же в 1966 году.

В 1990 году издательство «Вся Москва» совместно с кооперативом «Антор» переиздали книгу тиражом 125 тысяч экземпляров. И она снова стала редкостью.

В замыслах автора было написать третью книгу — «Выстрел справа»; но она так и осталась в «чернильнице». И я объясню почему, заметной фигурой в романе должен был стать Петр Столыпин, член Государственной думы, впоследствии премьер-министр Российской империи, умнейший и образованнейший человек своего времени.

По мнению Валентина Саввича, Столыпин мешал тем, кто не хотел видеть Россию богатой, культурной, образованной страной, а русский народ — сытым и счастливым…

Валентин Пикуль был влюблен в этого человека. Портрет Столыпина висел над его письменным столом. Но в годы, когда создавался роман, упоминать о Столыпине можно было только как о реакционере и мракобесе…

Сохранились некоторые материалы к третьей книге, которые и предлагаются читателю.

Двухтомник «На задворках Великой империи» был написан Валентином Пикулем в пору его творческой молодости, когда он только нащупывал свои пути в литературе. Хотя роман, по мнению автора, не свободен от недостатков, при переиздании автор ничего в нем менять не стал, видимо, отложив доработку до лучших времен.