Кен Фоллетт - Избранные произведения. I том

— Я ждала год. Занятия все равно кончаются через несколько дней, лето же. Мои родители нас благословили. Денег достаточно. Жить мы можем над лавкой, по крайней мере, пока дети не появятся. А ты все молчишь.

— Я написал матушке.

— И мне не сказал?

— Хотел дождаться ее ответа.

— О чем ты ее спрашивал?

— Позволит ли здоровье приехать в Париж на свадьбу.

— А если она ответит, что нет?

— Давай не будем гадать. Ответит, тогда и подумаем.

Сильви расстроили эти слова, но она решила не показывать своего огорчения.

— Где будет венчание? — Пьер покосился на громаду собора Нотр-Дам, и девушка засмеялась. — Нет, там не получится. В соборе венчается знать.

— В приходской церкви, наверное.

— А потом повенчаемся по-настоящему, среди своих. — Сильви подразумевала старый охотничий домик в лесу. В некоторых городах протестанты уже проводили моления открыто, но в Париже подобное до сих пор было невозможно.

— Надо бы пригласить маркизу, — проговорил Пьер и скорчил рожу.

— Ну да, дом принадлежит ее мужу… — Как некстати Пьер ухитрился рассориться с маркизой Луизой и так и не нашел способа с нею помириться! На самом деле чем настойчивее он старался ее очаровать, тем холоднее и суровее становилась Луиза. Сильви надеялась, что однажды Пьер попросту отмахнется от этих хлопот с привычной беззаботной улыбкой, но почему-то этого не происходило. Он злился, и Сильви наконец догадалась, что ее жених, такой самоуверенный на вид, весьма озабочен мнением других о своей персоне.

Эта открывшаяся уязвимость заставила девушку полюбить его сильнее прежнего, а вдобавок подарила повод для беспокойства, причем сама Сильви не могла объяснить, из-за чего тревожится.

— Думаю, придется смириться. — Пьер говорил вроде бы весело, но его выдавал взгляд.

Сильви поспешила перевести разговор на более приятную тему.

— Ты наденешь что-нибудь новое? — Она знала, что ему очень нравилось покупать себе одежду.

Он улыбнулся.

— Ага, чудесный наряд мышиного цвета, как положено протестантам, верно?

— Верно, — согласилась Сильви.

Пьер посещал службу каждую неделю. Он быстро перезнакомился со всеми в общине, а также завел знакомства с людьми из других парижских общин. Больше того, время от времени он ходил на моления этих общин. Ему отчаянно хотелось побывать на майском общем синоде — французские протестанты впервые решили устроить нечто подобное, — однако приготовления велись в строжайшей тайне, а на само собрание позвали только тех, кто уже давно доказал свою приверженность истинной вере. Если не считать этого случая, Пьер стал для общины своим, и Сильви была этому счастлива.

— Должно быть, найдется портной, шьющий темные одежды для протестантов, — продолжал Пьер.

— Конечно. Это Дюбеф с улицы Сен-Мартен. Мой отец ходит к нему, когда матушка его заставляет. Вообще-то он может позволить себе покупать новый камзол каждый год, но не желает тратить деньги на всякую, как говорит, бахвалу. Наверное, он оплатит для меня свадебное платье, но расстроится.

— Пускай расстраивается. Зато мне будет приятно.

Сильви остановилась, притянула Пьера к себе и поцеловала.

— Люблю тебя! Ты чудо! — прошептала она.

— А ты — самая красивая девушка в Париже. Нет, во всей Франции.

Она усмехнулась, зная, что это не так. Впрочем, в своем черном платье с белым воротником она и вправду выглядела обворожительно, ибо протестантские цвета удачно сочетались с ее темными волосами и румянцем щек. Потом Сильви вспомнила о деле и снова посерьезнела.

— Когда получишь ответ от своей матушки…

— Да?

— Нужно будет выбрать день. Что бы она ни написала, я не желаю ждать до скончания времен.

— Хорошо.

На мгновение она растерялась, поскольку не ждала, что он уступит.

— Ты серьезно? — Радоваться Сильви не спешила, памятуя о минувшем годе, который обернулся сплошным разочарованием.

— Конечно. Мы с тобой назначим день свадьбы.

— Я люблю тебя, — повторила она с широкой улыбкой и снова поцеловала Пьера.

Не знаю, как долго я смогу это терпеть, признался себе Пьер Оман, расставшись с Сильви у дверей лавки ее отца. Он торопливым шагом двинулся через мост на правый берег. В отдалении от реки ветерок стих, и юноша вскоре вспотел.

Ожидание свадьбы и вправду затянулось настолько, что становилось подозрительным. Печатник Жиль из-за этого сделался грубее обычного, а матушка Сильви, прежде всегда благоволившая Пьеру, теперь разговаривала с ним через губу. Даже сама Сильви, влюбленная и счастливая, начала беспокоиться. Им казалось, что юноша морочит голову своей невесте, — что ж, они были правы.

Зато этот год принес невиданно обильный урожай. Книга в черном кожаном переплете заполнилась именами сотен парижских протестантов и указаниями мест, где те проводили свои еретические службы.

Даже сегодня удалось узнать кое-что полезное — имя портного, обшивающего протестантов. Пьер упомянул о его существовании в разговоре с Сильви всего лишь в шутку, но шутка оказалась правдой, и глупышка Сильви выдала очередного еретика. Отменный улов!

Кардинал Шарль составлял по донесениям Пьера длинные списки. Как ни удивительно, никого из протестантов до сих пор почему-то не арестовали. Пьеру не терпелось спросить кардинала при встрече, почему бездействует стража.

Сейчас он как раз направлялся на встречу с кардиналом, но располагал временем, чтобы кое-что проверить, если действовать быстро. Пьер двинулся вдоль по улице Сен-Мартен, высматривая лавку портного Рене Дюбефа. Обычный парижский дом, разве что окна чуть больше, чем в соседних домах, а над дверью вывеска.

Юноша вошел внутрь. Его поразило непредставимое сочетание кавардака и порядка. На первый взгляд помещение, в которое он попал, загромождали портновские запасы, но все при этом подчинялось некоему строгому укладу: рулоны шелка и шерстяной ткани ровным рядами лежали на полках, пуговицы в мисках на столе были рассортированы по цвету, на выдвижных ящиках шкафов виднелись пометки и значки, говорившие о содержимом.

Над столом склонился лысый человечек, осторожно и уверенно отрезавший кусок ткани большими портновскими ножницами, весьма острыми на вид. В дальнем конце стола, под железным канделябром, сидела красивая женщина; она шила при свете дюжины свечей. Пьеру подумалось, нет ли у нее на платье нашивки с надписью «Жена портного».

Еще одна семейная пара протестантов для списков кардинала, но куда важнее узнать, кто их заказчики.

Мужчина отложил ножницы и шагнул навстречу Пьеру. Он назвался Дюбефом, опытным взглядом оценил дублет с прорезями и составил, похоже, определенное мнение о посетителе. Пьер даже слегка забеспокоился, не счел ли портной его наряд слишком пышным для протестанта.