Кен Фоллетт - Избранные произведения. I том

Рю Сент-Антуан была самой широкой среди парижских улиц, потому ее и использовали для проведения турниров. Вдоль улицы тянулся обветшалый, но все еще величественный дворец Турнель, из окон которого взирали особы королевской крови и прочая знать, чьи пышные одеяния словно расцвечивали каменную громаду. По другую сторону улицы толпились простолюдины, все, как один, в скучных и полинялых нарядах оттенка пашни по зиме. Кто стоял, кто сидел на принесенных с собою табуретах, кто предпочел взобраться на подоконники и крыши близлежащих домов. Рыцарские турниры представляли собой зрелище, увидеть которое хотелось всем, особенно если случались увечья или гибли родовитые бойцы.

Пьер вошел во дворец и столкнулся с Одеттой, служанкой лет двадцати, привлекательной, но глуповатой. Девушка игриво улыбнулась, показав кривые зубы. Про нее поговаривали, что она не отказывает в близком знакомстве, но Пьеру нынче было не до служанок — в свое время он вдосталь порезвился с ними в Тоннанс-ле-Жуанвиле. Тем не менее юноша обрадовался встрече с Одеттой, поскольку это означало, что и очаровательная Вероник где-то поблизости.

— Где твоя хозяйка? — спросил он.

Одетта скорчила гримаску, но ответила:

— Мадемуазель наверху.

Большинство дворян расположилось на верхнем этаже, откуда открывался отличный вид на турнирную площадку. Вероник сидела за столом в компании молодых знатных дам, попивая фруктовую настойку. Будучи отдаленной родней братьев де Гиз, она занимала весьма скромное место в своем семействе, но ее знатность никто не оспаривал. Сегодня она облачилась в бледно-зеленое платье, пошитое из шелка и льна и будто парившее в воздухе вокруг ее великолепной фигуры. Пьеру вообразил, как сжимает в объятиях эту обнаженную высокородную красотку, — и едва не лишился чувств. Вот на ком он хотел бы жениться, а вовсе не на унылой дочке печатника-протестанта.

С первого дня знакомства Вероник обращалась с ним снисходительно, хоть и вежливо, но постепенно добрела. Все во дворце знали, что Пьер — сын сельского священника, однако было известно и то, что ему покровительствует могущественный кардинал Шарль, а это наделяло юношу особым положением.

Пьер поклонился и спросил, нравится ли Вероник турнир.

— Не скажу, что я в восторге, — ответила она.

Он одарил девушку своей лучезарной улыбкой.

— Вам не доставляет удовольствия наблюдать, как мужчины скачут по кругу и вышибают друг друга из седел? Никогда бы не подумал.

Вероник рассмеялась.

— Предпочитаю танцы.

— Я тоже. Говорят, вечером будет бал.

— Жду не дождусь.

— Буду счастлив повидать вас на балу. Увы, мне пора, ваш дядюшка Шарль меня ожидает.

Шагая прочь, юноша хвалил себя за этот короткий разговор. Он заставил Вероник рассмеяться, да и обращалась она с ним почти как с ровней.

Шарль отыскался в боковой комнатке, вместе с маленьким мальчиком, у которого были золотистые волосы де Гизов. Это был его восьмилетний племянник Анри, старший сын Меченого. Пьер, сознававший, что однажды этот мальчик станет герцогом де Гизом, низко поклонился и осведомился, как Анри себя чувствует.

— Мне не позволили биться, — пожаловался мальчик. — Я бы им всем показал! Я хорошо езжу!

— Ступай, Анри, — велел кардинал Шарль. — Вот-вот начнется новый поединок. Ты не захочешь его пропустить.

Мальчик убежал, а кардинал указал Пьеру на кресло.

За те полтора года, которые Пьер подвизался на службе кардиналу, их отношения заметно изменились. Кардинал не скрывал своей признательности за добытые Пьером имена и места сборищ парижских протестантов. Сегодня кардинальский список этих имен и мест был намного длиннее, чем до появления Пьера. Да, порою кардинал держался надменно и говорил презрительно, но так он вел себя со всеми, а мнением Пьера при этом интересовался и как будто дорожил. Иногда они вдвоем обсуждали политические вопросы, и Шарль всякий раз внимательно выслушивал соображения Пьера.

— Я кое-что выяснил, — сказал Пьер. — Многие протестанты одеваются у портного с улицы Сен-Мартен. Он записывает их имена.

— Золотая жила, — произнес Шарль. — Господь всемогущий, эти люди наглеют на глазах!

— Мне так хотелось схватить его книгу и удрать…

— Полагаю, тебе еще рано выдавать себя.

— Согласен. Но рано или поздно я завладею этой книгой. — Пьер сунул руку за пазуху. — Вот список тех, чьи имена я сумел запомнить.

Он протянул бумагу кардиналу.

Шарль изучил список.

— Похвальное усердие.

— Пришлось заказать у портного камзол, — прибавил Пьер. — За сорок пять ливров.

Кардинал раскрыл кошель и вручил Пьеру двадцать золотых экю — каждая такая монета была достоинством в два с половиной ливра.

— Надеюсь, камзол выйдет красивым.

— А когда мы наконец займемся этими отступниками? — спросил Пьер. — Мы же теперь знаем сотни имен.

— Терпение, юноша.

— Но ведь каждый новый еретик — это новый враг. Почему мы от них не избавляемся?

— Когда придет пора, все должны узнать, что за расправой стоят де Гизы.

Против этого у Пьера возражений не было.

— Ну да, так ваш род докажет свою верность католичеству.

— А люди, которые ратуют за терпимость, — их еще называют муаннерами, теми, кто проповедует милосердие, — окажутся в рядах протестантов.

Хитро, подумалось Пьеру. Такие люди принадлежали к злейшим врагам семейства де Гизов. Они вполне были способны лишить семейство всякой власти и влияния. Поэтому их следовало обезвредить так или иначе. Ничего не скажешь, политической предусмотрительности кардинала Шарля остается только завидовать.

— Но каким образом мы сможем возглавить поход против еретиков?

— Однажды юный Франциск станет королем. Надеюсь, это произойдет не завтра; нам нужно вывести его из-под влияния королевы Екатерины и добиться того, чтобы он во всем слушался нашу племянницу, королеву Марию Стюарт. Когда это случится, — Шарль помахал листом бумаги, полученным от Пьера, — тогда мы и воспользуемся вот этим.

Пьер погрустнел.

— Я и не предполагал, что вы заглядываете так далеко. Придется что-то придумывать.

— О чем ты?

— Я помолвлен с Сильви Пало, больше года как. Уже и не знаю, что ей говорить.

— Женись на этой сучке, — бросил Шарль.

— Но я не хочу брать в жены протестантку! — ужаснулся Пьер.

— Какая разница? — Кардинал пожал плечами.

— Ну… Есть девушка, на которой я мечтаю жениться.

— Да? И кто же это?

Что ж, настала пора признаться кардиналу, какой именно награды Пьер ожидает.

— Вероник де Гиз.

Кардинал расхохотался.

— Ах ты, дерзкий негодник! Жениться на моей родственнице? Да, губа у тебя не дура! Что за глупость втемяшилась в твою голову?

Пьер ощутил, что краснеет от стыда. Он неверно выбрал время — и, выходит, подвергся унижению вполне заслуженно.