Людмила Томова - Красный всадник (Уот Тайлер)

— Сир, господа, я предлагаю даровать им то, что они просят, и обещать свободу. Это их успокоит. Они уйдут. А обещание всегда можно взять обратно. Вам верят, государь. И вы напишете своею рукою, что согласны выполнить их требования. Скрепите печатью и передайте им. Другого мы ничего сделать не можем. Крестьяне — здесь, они вооружены, и у них есть вождь, не лишенный сообразительности, Уот Тайлер.

Ричард повернулся к Солсбери.

— Вы назвали его вождем?

— Не я, ваше величество, — крестьяне.

— Кто он?

— Не знаю, государь. Но, если верить рассказам сражавшихся с ним рыцарей, смутьян довольно смел и дерзок.

— Подайте мне перо и чернила. Я напишу письмо. Диктуйте, граф.

Ричард сел за стол. Солсбери подошел к нему!

— Пишите, государь: «Крестьяне! Я, божьей милостью, король английский Ричард Второй, благодарю свои добрые общины за их верность и…»

— Вы слышите, что городит сумасшедший Солсбери? — выкрикнул Генри. — И вы все молчите?!

— Пусть король убедится в его ошибке сам, — сказал Латимер.

— «…Но я хочу и приказываю, чтобы вслед за этим, — продолжал диктовать Солсбери, — все вы поспешили домой и чтобы там каждый изложил свои жалобы и прислал их мне. И тогда я, посоветовавшись со своими лордами, — Солсбери сделал особенный акцент на последних словах, — измыслю такое средство, которое будет на пользу мне, и моим общинам, и всему королевству». Так. Подпись. Запечатайте. Кто отнесет письмо? — Он оглядел зал.

— Наш доблестный сэр Ньютон не вернулся после встречи с ними. Его несчастные сыновья приехали из лагеря бунтовщиков в полном смятении, — сообщил Ноллз.

— На этот раз я стану послом! — вскочил со своего места граф Оксфорд.

— С вами отправится адмирал Томас Перси. Так я сказал, государь? — спросил Солсбери.

— Пусть будет так, — сказал Ричард.

— Пойдемте все на башню. Оттуда можно увидеть, как крестьяне встретят рыцарей, — предложил Уолворт.

Было уже темно, когда король и советники поднялись на башню. Со всех сторон Тауэр окружали мерцающие огни костров. Воздух пропитался гарью.

Внизу, на площадке, в пятне света стояли рыцари. К ним сбегались крестьяне. Их становилось все больше. Рыцарям приволокли кресло. Было видно, как граф Оксфорд взобрался на него, развернул письмо и стал читать. Когда он замолк, несколько минут слушавшие стояли неподвижно. Ни единого звука не услышали лорды, наблюдавшие за толпой сверху. Оксфорд свернул бумагу и крикнул:

— Идите по домам! Король прощает вас!

И вдруг повстанцы захохотали.

— Утри своей бумагой нос! — кричали они. — Все это ерунда!

— Короля! Смерть изменникам!

— Короля Ричарда!

— Мы никуда не уйдем! — крикнул один из них, светловолосый, усиленно размахивая руками. — Ваша бумага — насмешка! Нам нужен Ричард!

— Вы слышите, ваше величество? — спросил граф Латимер.

— Я хотел бы, чтобы это слышал граф Солсбери, — ответил Ричард. — Ведь я поступил точно так, как он сказал.

— Мы в осаде, государь. У нас нет путей отсюда. Шпага приведет к гибели, — упрямо повторил Солсбери. — А переговоры с ними еще могут нас спасти.

Жанна Кентская набросила на Ричарда свой шерстяной плащ.

— Да, господа, государю придется лично встретиться с ними. И немедля. Пусть завтра. И подальше отсюда, — чтобы, помимо всего прочего, оттянуть от Тауэра хотя бы кентцев, закрыть ворота и раздробить мятежников. Пусть встреча будет в Майл Энде, — сказал Солсбери.

— Они убьют его! — вскрикнула Жанна.

— Не беспокойтесь, государыня. Крестьяне должны поговорить с королем Ричардом. Пишите вновь письмо, ваше величество. И обещайте встречу в Майл Энде.

— Его величество сам понимает, что час настал и он обязан сказать свое слово, — встал со своего места Хелз. — И да будет мужество при нем!

Все переглянулись.

— Да благословит господь нашего короля, — сказал Сэдбери.

Ричард посмотрел на мать. Она отвела глаза. Взоры остальных были нацелены на него, как острые пики, со всех сторон. Он зябко поежился.

— Ну же, государь, смелее, — вкрадчиво сказал и лорд Латимер.

— Идите все отсюда! — почти выкрикнул Ричард. — А вы, Солсбери, напишите еще письмо. Поставьте печать. И передайте вожаку.

Ричард остался один под черным холодеющим небом. Он сел на каменный выступ у бойницы и устало прислонился к стене.

Шум лагеря внизу стихал. Ричарду показалось, что он и впрямь один в этом непонятном огромном мире. Но одиночество освежало, вливало в него утраченную бодрость. Он плотнее закутался в плащ, положил голову на руку и прикрыл глаза…

Его разбудила песня. Она доносилась издалека. Ричард прислушался. Кто-то тихо пел. Песня была о девушке, покинувшей своего возлюбленного. Он остался один на земле — страдать и вспоминать о ней, о ее платье с зелеными рукавами, в котором она приходила к нему на свидание… Ричард никогда не слышал этой песни, и он никогда не думал, что такими простыми, незамысловатыми словами можно сказать о любви… Он поднялся и направился к лестнице. Осторожно ступая, стал спускаться вниз, стараясь не потерять легкую и грустную мелодию. В башне никого не было. Ричард прошел на ощупь нижним коридором, распахнул дверь и оказался за стенами Тауэра, на берегу Темзы…

Навстречу ему от реки поднималась девушка с корзиной в руке. Другой рукой она придерживала широкую юбку. Увидев стоящего на дороге Ричарда, во всем черном, девушка замедлила шаги.

— Ты пела? — спросил он.

— Да, — сказала девушка и отпустила намокший подол полосатой юбки.

— Мне понравилась песня. Кто научил тебя ей?

— У нас в Фоббинге ее все знают.

— Где это Фоббинг?

— Там, — девушка указала рукой куда-то в сторону костров. — Самая вкусная форель водится у нас в Фоббинге. А вы откуда?

— Оттуда, — Ричард указал рукой на Тауэр. — Я… паж короля.

— О-о! Значит, вы его увидите?!

Девушка с любопытством смотрела на Ричарда.

— Я пришла сюда из Фоббинга, чтобы увидеть короля. И все они, — девушка оглянулась на лагерь повстанцев у пристани, — тоже. Это его самые верные люди…

— Почему они здесь?

— Крестьяне хотят рассказать королю о том, что им плохо живется.

— Они ушли с полей, бросили работу…

— Они вернутся, как только докажут свою правоту.

— Как тебя зовут?

— Клеменс… Жутко, наверное, сидеть в этой башне. Здесь, на берегу, лучше. Темза такая ласковая. Ты любишь ее?

— Да, конечно… Особенно по ночам, когда светит луна.

— А сейчас она красная. И это тоже красиво.

— Это страшно.

— А ты не бойся. Все будет хорошо. Темза опять станет серебряной. И мы будем любоваться ею. Ты — здесь, а я — у себя дома, в Фоббинге.

— Что ты делаешь дома?

— Иногда плету корзины. Чтобы продать на базаре.

— У тебя бывает много денег?