Стефания Аучи - Львы Сицилии. Сага о Флорио

На этот раз Джулия не опустила глаза. В них читалось желание, да, и еще что-то вроде готовности дать отпор, потому что она хотела, вероятно, оттолкнуть его, но не могла. Потом Винченцо поднял руку. Большим пальцем провел по ее губам, коснулся подбородка и спустился к шее. Взялся пальцами за верхнюю пуговицу воротничка. Расстегнул ее.

Перешел ко второй.

Но тут Джулия остановила его. Сжала его запястье, отвела ладонь, нервно сглотнула.

— Нет, — сказала она решительно.

Мгновение спустя вернулся Томмазо Порталупи и отослал дочь из комнаты. Она посмотрела на Винченцо долгим взглядом и ушла, прикрыв рукой расстегнутую пуговицу.

Вспоминая ту сцену, Винченцо чувствует, как пылает тело. Встряхивает головой, в который раз пытаясь найти причину неотступного желания, говорит себе, что эта женщина — самка , сама не осознающая этого, одаренная чувственностью, которую мало кому дано в ней разглядеть. И значит, она опасна, так как не понимает, чтó она может сделать с мужчиной. И точно не понимает, что делает с ним.

Скоро, думает он, Джулия чаще будет выходить одна, ведь весна уже на пороге, день в Палермо становится длиннее, и солнечный свет заполняет теплом улочки района Кастелламмаре.

Джулия его боится, сопротивляется ему, но проходит время — и она сдается: больше не отвергает его страстные послания. Ответные письма от нее наполнены словами, говорящими одно и подразумевающими другое. Джулия в этих письмах — девушка из хорошей семьи, которая, потупив взгляд, уверяет, что ей неприятны его слишком настойчивые ухаживания, но за этими словами прячется и другая Джулия, которая прямо смотрит ему в глаза и вздыхает, отчего в нем закипает кровь. Винченцо чувствует, что она его хочет, чувствует, что ее мучает совесть, — он чутьем угадывает в ней желание и страх во время их мимолетных встреч.

Меж тем Джованни Порталупи не замечает, что сестра его стала больше чем наживкой. Винченцо ухмыляется про себя. Испытывает что-то вроде отвращения к этому молодому человеку, который решил использовать сестру, чтобы расположить его к себе. Ни его, ни Джулию невозможно использовать в своих интересах. Напротив. Это он, Винченцо, пользуется ситуацией, ведя дальше игру, которая впервые в жизни пробуждает в нем душу, а не ярость или ум. С Джулией происходит то же самое. Он это знает.

Они хотят этого оба.

На следующий день по его возвращении из Марсалы Томмазо Порталупи оказывает Винченцо радушный прием. Он лично приносит ему бокал мадеры, просит располагаться и сам садится за стол.

— Итак, ваше предложение по новой партии серы?

— Для вас отложена четверть всей продукции, — Винченцо закидывает ногу на ногу. — У меня хорошо налажен сбыт в Неаполе и Марселе. Однако я заинтересован в постоянных посредниках и на северном рынке. В Пьемонте и в Ломбардии.

— На этом рынке уже много конкурентов, и не только по продаже серы. Ваша деятельность весьма… обширная. До меня дошли слухи, что вы намереваетесь производить вина.

— Так и есть. — Винченцо не смутился.

Порталупи потирает кожаный бювар на столе. Подбирает слова.

— Позвольте говорить с вами начистоту, дон Флорио. Меня удивляет ваш выбор: начинать торговать марсалой в такой период мне представляется рискованным предприятием. Англичане практически монополизировали как производство, так и продажу вина.

— Вы не один так думаете. — Винченцо встает, ходит по комнате. — Но я делаю ставку на другой рынок, в отличие от моих уважаемых коллег Ингэма и Вудхауса. Мои вина предназначены для стола дворян. Скорее даже, для высшей знати. — Он подходит к окну, смотрит на городские стены и чуть дальше, на синеву бухты Кала. — Сера, которую я вам поставляю, полностью удовлетворяет ваших клиентов. Несколько самых крупных кожевенных производств в Англии покупают сумах исключительно у нас. Так же произойдет и с вином.

— Поживем — увидим, — произносит Порталупи мрачным тоном. — Деньги ваши — вам и решать.

Они прощаются. Стоят в дверях, когда подходят Джулия с матерью.

Винченцо приветствует обеих с вежливой сдержанностью. Антония бледна, она все еще в домашнем платье. Джулия в перчатках и туфлях — очевидно, собралась прогуляться.

Винченцо выходит из дома Порталупи, но не слишком торопится. Надо растаможить товар, а палаццо Стери отсюда недалеко. Он мог бы послать туда приказчика или своего секретаря, так как речь идет о пряностях, но нет: сегодня он пойдет на таможню сам.

Смеется. Потому что знает настоящую причину такого решения. Не первый раз он подобным образом отступает от правил.

В отличие от многих молодых девушек Палермо, Джулия ходит по городу одна: мать часто остается дома из-за боли в груди, и дочь берет на себя хлопоты по хозяйству. Завидев ее, жители Палермо неодобрительно поднимают брови: выйти на улицу даже без горничной… Так делают только нездешние.

Значит, если ему повезет, он встретит ее по дороге.

На таможню у Винченцо уходит всего несколько минут.

Один жест — и служащий спешит его обслужить. Винченцо проходит без очереди, не обращая внимания на недовольное ворчание тех, кто уже долго ждет — среди них и сын Сагуто, — и показывает на мешки с табаком, которые надо перенести на площадь Сан-Джакомо.

Затем Винченцо выходит на виа Кассаро, где точно должен встретить Джулию, идущую быстрым шагом в своей голубой шляпке.

Джулия первая замечает его. Она возвращается домой с корзинкой в руках. Хочет поскорее пройти мимо, и вместе с тем ее ноги замедляют шаг.

— Добрый день, — говорит Винченцо.

— Синьор… — опустив глаза, она пытается обойти его сбоку.

Он хватается за ручку корзинки.

— Позвольте?

Джулия вынуждена поднять голову.

— Позвольте? Да вы вырываете ее у меня! — восклицает она, но корзинку не отпускает.

Они смотрят на корзинку и тянут ее каждый на себя.

Фыркнув, Джулия уступает.

— Вот и славно, — бормочет Винченцо.

Они идут рядом.

— Вы слишком много позволяете себе. Я уже говорила вам, мне кажется, что совместное ведение дел с отцом не дает вам права так себя со мной вести.

— Что я вам сделал? Я принудил вас сделать что-то против вашей воли? — Он приветствует кивком головы знакомого. — Заставил писать письма и передавать их мне через вашего брата?

Джулия вспыхивает. Он прав. Он волнует ее, из-за него она теряет покой. Она допустила слабость.

— Вы… опасный человек. Опасный и несправедливый, дон Винченцо. Если у вас нет честных намерений, вы не должны больше поступать так, как на прошлой неделе, когда…

— Когда вернулся ваш отец и помешал нам?

Униженная, Джулия ускоряет шаг. Виа Дзекка-Реджа недалеко. Еще немного, и она будет в безопасности. Он не осмелится войти с ней в ворота.