Стефания Аучи - Львы Сицилии. Сага о Флорио

Винченцо засовывает руки в карманы, ежится от стылого ветра, пробравшегося под пальто.

— Не хватает его доли собственности, чтобы тоннара стала моей. Даже настоятель монастыря Сан-Мартино-делле-Скале заверил меня, что продаст свою вместе со складами. И только этот проклятый Патернó не уступает.

С ним рядом идет, возможно, единственный человек, которому он доверяет, который больше чем простой служащий. Кудрявые волосы, пышные усы. Карло Джакери разводит руками, говоря:

— Как обычно, басня о наследстве для дражайшей супруги, подозреваю?

— Супруги, до которой ему никогда не было дела. Правда в том, что он не хочет унижаться перед таким торговцем, как я.

— Босяком, если быть точным. — Джакери может позволить себе подобную вольность.

— Да уж.

Они познакомились около двух лет назад, незадолго до рождения Анджелины, дочери Винченцо. Встретились во время ужина в доме герцога ди Серрадифалько. На вечере, когда немногочисленные аристократы и многочисленные буржуа оказались в тесной компании с артистами и учеными.

В Джакери его поразила стройная речь и римский акцент.

— Сегодня с появлением новых кладбищ в Риме архитектурное искусство переживает настоящий расцвет. В общем и целом мы должны благодарить Бонапарта за его идею перенести кладбища за городские стены.

— Бонапарта следует поблагодарить за многое, и прежде всего за то, что он познакомил нас с грандиозным величием античных Египта и Греции, — добавил герцог, любитель истории. — Пусть он положил целые армии, но какие культуры открыл!

Винченцо посмотрел на молодого архитектора, с воодушевлением рассуждающего о предпринимательстве и искусстве, которые могут и должны приспосабливаться к повседневной жизни, как показывает производственный опыт англичан и французов.

— Значит, вы знакомы с последними тенденциями английской и французской архитектуры, согласно которым фабрика должна быть не только производительной, но и разумно организованной? — спросил он его.

Карло Джакери энергично кивнул.

— Конечно. Я провел свою молодость между Парижем и Венецией. Много путешествовал и знаю, о чем говорю. Выстроить четыре стены, установить там оборудование, как требуют некоторые владельцы промышленных предприятий, — не значит достичь практической цели. Если строить прядильную фабрику за городом, может, сойдет и так, но в городе! Тут надо понимать, где и как она будет расположена и кто там будет работать. Фабрики становятся частью нашей жизни, и хорошо, что мы начинаем задумываться о том, как они впишутся в окружающее пространство. Для нас с братом Луиджи промышленное предприятие — здание, сочетающее в себе красоту и функциональность, и оно должно вписываться в ландшафт. Именно этим мы руководствуемся в работе.

В следующую встречу они перешли на «ты». И с тех пор продолжают дискутировать и соревноваться в остроумии. Уже месяц, как Карло, профессор гражданской архитектуры в университете Палермо, сотрудничает с Винченцо. В делах Винченцо доверяет этому человеку больше, чем кому бы то ни было, может, потому что и он родом не из Палермо. У Джакери есть доверенность, он занимается покупкой недвижимости и некоторыми другими вопросами. Но самое главное — он его друг.

Винченцо запрокидывает голову, охватывает здания жадным взглядом. Как же он любит эту тоннару?

— Хочешь знать, зачем я привел тебя сюда? — спрашивает он на ходу.

— Честно говоря, я задавался этим вопросом. Мы гуляем тут уже около получаса.

— Хочу построить виллу. — Винченцо оборачивается, показывает на стены. — Здесь.

Разъеденная солью штукатурка фасадов, склады, сооруженные из туфа, несколько кустов тамарикса, погнутых ветром, каменные стены.

Карло переводит взгляд с Винченцо на здание и обратно на Винченцо.

— Сомневаюсь, правильно ли я понял?

Тот знаком просит следовать за ним. Ведет друга по тоннаре и объясняет, в чем его задумка.

— Винченцо, прости, но я так и не понял. Почему здесь? Это же тоннара! Ты можешь позволить себе виллу в любом месте. Я хочу сказать… самая лучшая недвижимость в Багерии, в Сан-Лоренцо. И, помнится, около месяца назад ты сказал, что хочешь купить дом нотариуса Авеллоне. Передумал?

— Нет, конечно. Но то — инвестиция. — Винченцо хватает Карло за руки, словно хочет, чтобы тот увидел будущую виллу в точности такой, какой она видится ему. — Мне не нужна обычная вилла с колоннами, балконами и статуями. Я хочу что-то такое, что никто никогда и не мечтал построить, и нужна она мне именно здесь, и чтобы в ней отражалась моя жизнь. Она должна быть другой . Я не хочу виллу, я хочу дом, который был бы мне домом.

И только тогда Джакери видит .

Горизонты — и метафорические, и реальные — раздвигаются.

— Море…

— Море. Вот именно. И земля вокруг, и богатство, проистекающее из всего этого. Я хочу, чтобы все видели и понимали. — Винченцо останавливается. — Ты, в отличие от меня, не родился здесь. Ты путешествовал по Европе, жил в Риме, но захотел приехать именно сюда, потому что знаешь, что Палермо — твой город. Теперь ты понял, что мне надо. Так дай мне это!

И в этой фразе заключено все.

В экипаже о будущем строительстве уже ни слова, теперь они говорят о хлопковых прядильных фабриках в Марсале: «Пока ничего, все еще не могу найти землю»; о Рафаэле Барбаро, управляющем винодельней: «Можно было бы получать больший доход, но ему не хватает предприимчивости»; о совете Торговой палаты.

— Думаю, это единственное место, где отдельные люди согласны иметь дело со мной как с торговцем, — говорит Винченцо со смесью равнодушия и гордости. — Их мало, но кое-кто, как, например, князь Торребруна или барон Баттифора, понял, что придется запачкать руки, если не хочешь лишиться всего, включая титул. В конце концов, торговцев, заправляющих большими деньгами, в Палермо немного, а аристократов, согласившихся вести с нами дела, еще меньше.

— Умные люди — редкость, — вздыхает Карло. — Не у всех есть голова, чтобы понять, что мир меняется. — Он достает записную книжку из кармана, читает запись. — Так мне продолжать вести переговоры с герцогом Кумиа о покупке виллы в Сан-Лоренцо? Там большой участок земли, выгодное приобретение.

Винченцо не отрывает глаз от дороги. На лбу собрались морщины, что старит его. Только когда Джакери повторяет свой вопрос, он выходит из задумчивости.

— Что ты сказал?

Карло кладет свою руку на руку Винченцо.

— Сегодня вечером, да? — спрашивает он, прекрасно зная, что Винченцо не терпит вторжения в личную жизнь. — Почему бы тебе не пойти? Твоя дочь все-таки.

— Не знаю, — Винченцо терзают сомнения, хотя он и не показывает виду. — Я не дам ей свое имя, — произносит он с трудом, в голосе звучит сожаление. — Девочка. Еще одна. Просто досада берет. Какая-то насмешка судьбы. — Указывает на лист в руках Джакери: — С Кумиа продолжаем. Авеллоне не продает свою усадьбу мне напрямую, но ему не откажет.