Барбара Кингсолвер - Библия ядоносного дерева

— Да, так понятнее. И все же: кто это переводил? За то время, что живу здесь, в Конго, я слышал столько ошибок в переводе, иные из них даже нелепые. Так что, простите меня, брат Прайс, за мой скептицизм. Порой я спрашиваю себя: а если эти «полосы» — вовсе не раны, а нечто иное? Он был тюремным стражем, может, на нем была полосатая рубаха, как у третейского судьи? Павел и Сила стирали его вещи — в знак смирения? Или значение более метафорично: не хотели ли Павел и Сила рассеять его сомнения? Вникнуть в противоречивые чувства относительно новой религии, которую так внезапно обрушили на него?

Маленькая девочка, сидевшая на полу с Руфью-Майей, что-то сказала на своем языке. Руфь-Майя прошептала:

— Дональд Дак и Белоснежка, они поженились.

Папа перешагнул через детей, подтянул стул и сел на него верхом, как делал, когда у него созревал неоспоримый христианский аргумент. Скрестив руки на спинке стула, он самодовольно усмехнулся, глядя на брата Фаулза.

— Сэр, примите мои соболезнования. Лично у меня никогда не возникало подобных затруднений с толкованием Божьего слова.

— Да, я вижу, — кивнул брат Фаулз. — Но, уверяю вас, у меня их тоже нет. Однако это может быть забавным времяпрепровождением. Возьмите, например, ваших Римлян, главу десятую. Давайте вернемся к ней. К американскому переводу, если вы предпочитаете его. Чуть дальше мы находим вот такое поучение: «Если начаток свят, то и целое; и если корень свят, то и ветви. Если же некоторые из ветвей отломились, а ты, дикая маслина, привился на место их и стал общником корня и сока маслины, то не превозносись перед ветвями. Если же превозносишься, то вспомни, что не ты корень держишь, а корень тебя» [77] Послание Римлянам 11:16. .

Папа недоуменно моргал, к чему, мол, все эти корни и ветви.

Но глаза старого Санты поблескивали, он явно был доволен.

— Брат Прайс, вы думаете об этом, когда делите пищу со своими конголезскими собратьями и радуете свой слух их песнями? Приходит ли вам в голову мысль, что мы здесь — ветвь привитая, питающаяся от богатства этих африканских корней?

Папа ответил:

— Тогда взгляните на двадцать восьмой стих, сэр: «В отношении к благовестию, они враги ради вас».

— И что дальше? «А в отношении к избранию, возлюбленные Божии ради отцов».

— Не будьте дураком! — заорал папа. — Этот стих относится к детям израилевым.

— Не исключено. Но метафора оливкового дерева хороша, вы не считаете?

Папа лишь бросил на него испепеляющий взгляд, будто видел перед собой дерево, которое хотел сжечь.

Брат Фаулз, однако, ничуть не задымился, а продолжил:

— Я питаю особую слабость к природным образам Библии, брат Прайс. Обожаю их. И нахожу чрезвычайно полезными здесь, среди этих людей, которые так разумно и с таким сочувствием относятся ко всему живому, окружающему их. Они весьма почтительно исполняют свой долг перед природой. Вы знаете гимн, призывающий дождь на ямсовые поля, брат Прайс?

— Гимны их языческим богам и ложным идолам? Боюсь, у меня нет времени заниматься подобной чепухой.

— Да, вы человек слишком занятый, не сомневаюсь. Но все равно это интересно. В пандан тому, что вы процитировали из Послания Римлянам, глава двенадцатая. Помните стих третий, нет?

Папа ответил, оскалив зубы:

— «По данной мне благодати, всякому из вас говорю: не думайте о себе более, нежели должно думать…»

— «Ибо, — подхватил брат Фаулз, — как в одном теле у нас много членов, но не у всех членов одно и то же дело, так мы, многие, составляем одно тело во Христе…»

— Во Христе! — торжествующе воскликнул отец, словно выкрикнул: «Бинго!»

— «…а порознь один для другого члены, — продолжил цитировать брат Фаулз. — И как, по данной нам благодати, имеем различные дарования, то имеешь ли пророчество, пророчествуй по мере веры; имеешь ли служение, пребывай в служении; учитель ли — в учении, увещатель ли, увещевай; раздаватель ли, раздавай в простоте… благотворитель ли, благотвори с радушием. Любовь да будет непритворна… Будьте братолюбивы друг к другу с нежностью».

— Глава двенадцатая, стих десятый. Благодарю вас, сэр. — Папа был уже готов прекратить эту битву библейских стихов.

Уверена, он с удовольствием приказал бы брату Фаулзу переписать Стих в наказание. Но тогда старик просто встал бы и оттараторил его на память, бесплатно добавив к нему несколько природных образов.

Отец вдруг вспомнил, что ему нужно куда-то уходить, сделать что-то очень важное — короче, на обед они не остались. Им дали понять, что, с папиной смиренной точки зрения, они нежеланные гости в нашем доме, а может, и в деревне вообще. А они явно были из тех, кто предпочтет грызть собственные ботинки, чем доставить кому-либо неудобство. Поэтому они сказали, что собираются навестить еще несколько старых друзей, а им нужно отплыть до наступления темноты.

Нам пришлось разве что не привязывать себя к стульям, чтобы не побежать за ними, — хотелось услышать, что́ они скажут папе Нду и другим. Черт возьми! Все это время мы думали, что мы — более-менее единственные белые люди, чья нога ступала сюда когда-либо. А получается, наши соседи водили дружбу с братом Фаулзом и помалкивали о нем. Всегда кажется, будто знаешь о них больше, чем они о тебе, но вот доказательство, что это не так.

Они вернулись до заката и пригласили нас посмотреть на их лодку, прежде чем отплывут, и мама, мои сестры и я строем двинулись к реке. У брата Фаулза были книги, он хотел подарить их Аде. Миссис Фаулз привезла подарки для мамы: консервы, молочный порошок, кофе, сахар, таблетки хинина, фруктовый коктейль и столько еще всего, что у нас создалось впечатление, будто они и действительно мистер и миссис Санта-Клаус. Их лодка была не более чем маленькой плавучей хижиной с ярко-зеленой крышей. Однако внутри нее были все удобства, в том числе газовая плита, стулья, книги… Их дети бегали, плюхались на стулья и играли, словно не считали необычным жить на воде.

— Господи, вы слишком щедры, — приговаривала мама, пока Селин выносила одно за другим и вкладывала нам в руки. — Не знаю, как мне вас благодарить.

У меня мелькнула мыслишка сунуть им записку, подобно пленнице в фильме: «Помогите! Вызволите меня отсюда!» Но их перегруженное маленькое суденышко без того выглядело так, будто может пойти ко дну даже от косого взгляда. Вероятно, то, что они избавились от множества продуктов, отдав их нам, поможет им удержаться на плаву.

У мамы тоже руки были полны.

— Как вам удается добывать столько припасов? — спросила она.

— У нас много друзей, — ответила Селин. — Методистская миссия достает для нас молочный порошок и витамины, чтобы распространять их по деревням вдоль реки. Консервы и хинин поступают из АБСЗМ.