Мальте Рольф - Польские земли под властью Петербурга [От Венского конгресса до Первой мировой] [litres]

Однако в восприятии современников клуб не был чем-то, созданным общественностью и принадлежащим лишь ей: главным патроном социальной жизни в Варшаве считался верховный чиновник государственной администрации. Поэтому балы и приемы, даваемые наместником или генерал-губернатором в Королевском замке, описывались как кульминационные точки общественной празднично-развлекательной жизни города. Такие званые вечера – например, по случаю дня рождения царя или празднования Нового года – очень способствовали тому, что русская община укреплялась в представлении о себе как о маленькой, но правящей элите в чужом краю. Русская культурная жизнь этих первых десятилетий после Январского восстания протекала под непосредственным попечительством царской администрации, примеров чему множество. Так, первая и долгое время единственная русскоязычная газета была печатным органом правительства: «Варшавский дневник» состоял из официальной части, где публиковались царские указы или распоряжения генерал-губернаторов, и неофициальной – где на нескольких страницах можно было прочесть местные новости. Такая же смесь правительственных объявлений с репортажами о повседневной жизни была характерна и для других газет, которые в последующие годы стали с разрешения генерал-губернатора издаваться в Царстве Польском. Двуязычная «Варшавская полицейская газета», «Губернские ведомости», начавшие выходить в 1866 году, а также «Беседа», созданная в 1880‐е годы и предназначенная для чтения (про себя и вслух) крестьянами, – при помощи всех этих средств массовой коммуникации государство пыталось быть услышанным, а журналисты стремились пробудить интерес читателей. Последнее обстоятельство делало газеты важными культурными инстанциями для маленькой русскоязычной общины – или по крайней мере для тех ее членов, которые хотели читать прессу не только из далеких Москвы и Петербурга 574.

В особенности роль главного редактора «Варшавского дневника» была важна для самопонимания русскоязычной публики. Такие энергичные редакторы, как поэт Петр Вейнберг, фельетонист В. И. Писарев, славист Николай Берг или известный на всю империю публицист Константин Леонтьев, а позже, в 1890‐е годы, – славист Платон Кулаковский и литератор Всеволод Крестовский, могли давать важные культурные импульсы небольшому русскому сообществу Царства Польского. Они, несомненно, сыграли важную роль в том, что русская община усиленно размышляла о форумах для формирования общества 575.

Дело в том, что, хотя чиновники и офицеры доминировали в варшавской русскоязычной общине, нельзя не заметить и стремления ее членов устраивать собственные культурные мероприятия в таких местах, которые бы, с одной стороны, однозначно определялись как «русские», а с другой – располагались вдали от служебных кабинетов. В первое десятилетие после Январского восстания были основаны Русское музыкальное общество и Варшавское окружное управление Российского общества Красного Креста. Кроме того, было создано несколько кооперативных организаций самопомощи, объединявших представителей определенных профессий. В особенности следует упомянуть Русское благотворительное общество, которое соединяло в себе общественную жизнь и благотворительную деятельность. Это, несомненно, была самая важная и самая богатая русская ассоциация в Варшаве. Согласно уставу 1866 года к ее основным целям относилось попечение о бедных и сиротах; она содержала большой Мариинский приют в центре города, а также организовывала многочисленные культурные и образовательные мероприятия. На примере этого учреждения можно особенно хорошо проследить тесную связь между государственными структурами и общественными ассоциациями в Привислинском крае. Ведь генерал-губернатор не только был почетным членом правления Общества, но и предоставлял этой благотворительной организации из казны весьма значительные субсидии. То же относится и к другим подобным организациям – например, к основанному в 1895 году Обществу домов трудолюбия, ночлежных приютов и дешевых столовых-чайных в городе Варшаве, председателем которого был варшавский обер-полицмейстер, поддерживавший Общество средствами из бюджета своего ведомства. Уже трудно было различить, где прекращается государственная инициатива и начинается общественная. Символически этот союз воплощался в роли попечителя общественной организации: как правило, данную роль брал на себя высокопоставленный чиновник. Кроме того, жены генерал-губернаторов были активными участницами многочисленных местных ассоциаций. Поэтому в восприятии поляков Русское благотворительное общество однозначно представляло собой орудие государства, которое к тому же снискало себе среди них печальную славу, русифицируя детей-полусирот из конфессионально смешанных браков 576.

Однако польские критики упускали из виду тот факт, что многие из обществ, в названии которых фигурировало слово «русское», представляли собой не просто управляемые государством эквиваленты соответствующих польских обществ: кроме этого, в них еще и проявлялось стремление русской общественности дистанцироваться от административной иерархии, которая воспринималась ею как недостаточно русская, слишком немецкая. Наиболее активно участвовавшие в деятельности этих обществ чиновники были зачастую одновременно и наиболее видными критиками якобы германо– и полонофильской политики наместника – Фридриха Берга или генерал-губернатора – Павла Коцебу 577.

Но в 1860–1870‐е годы самоорганизация культурной жизни русских в Варшаве делала еще только первые, неуклюжие шаги. Это выражалось, в частности, в длинном списке российских организаций, которые не имели в Царстве Польском региональных отделений. Бросается в глаза, например, отсутствие варшавского отделения Русского географического общества (далее – РГО). Если локальное отделение РГО в Киеве стало одной из главных движущих сил всей этой ассоциации ученых, то в Варшаве долгое время ни о чем подобном не было слышно 578. Ситуация изменилась только тогда, когда в связи с «холмским вопросом», в столкновениях трактовок, касавшихся этой области, все большее значение стало придаваться историко-географической экспертизе. Однако наверстать упущенное и создать наконец варшавское отделение РГО так и не удалось – в связи с недостатком ресурсов.

Многолетняя слабость русской общины в Варшаве становится еще более очевидной на примере неудачной попытки создать здесь первый частный русскоязычный журнал. С 1 января 1878 года М. Е. Терехов и профессор университета В. А. Яковлев стали издавать газету «Западная почта». В отличие от подходов польскоязычных конкурентов, которые, несмотря на сложные условия цензуры, поддерживали существование весьма разнообразного спектра прессы в Варшаве, бизнес-модель «Западной почты» оказалась несостоятельной 579. Уже в следующем, 1879 году инициаторы вынуждены были прекратить издание газеты. Для того чтобы подобная попытка дифференцировать и коммерциализировать русскоязычную прессу в Привислинском крае могла увенчаться успехом, нужна была многочисленная русскоязычная читательская аудитория, а ее в конце 1870‐х годов еще не было.