Мальте Рольф - Польские земли под властью Петербурга [От Венского конгресса до Первой мировой] [litres]

В этом отношении те перемены, которые принесли с собой Конституция 1906 года и связанные с ней свободы прессы и собраний, также ускорили развитие общественной жизни в Царстве Польском. Соответственно, и структура организаций русской общины стала более дифференцированной. Так, в 1905 году было подано ходатайство генерал-губернатору о дозволении создать Варшавское отделение Русского собрания, а в 1906‐м – учреждено консервативное Русское общество в Варшаве, основанное на началах 17 октября как альтернатива давно существовавшему Русскому клубу 592. Созданное в конце концов профессором истории Императорского университета в Варшаве, Дмитрием Цветаевым, местное отделение Русского собрания в последующие годы быстро превратилось в одну из самых влиятельных русских ассоциаций в мегаполисе и во второе по величине местное отделение Русского собрания, насчитывая почти 800 членов.

Русскую общину в Варшаве стали все больше раздирать политические разногласия. Нарастающую дифференциацию мнений отражает и расширение спектра местных русских газет. Если выходившее с 1910 по 1912 год «Варшавское слово» представляло либеральную позицию и сочувствовало кадетам, то основанный в 1906 году «Варшавский вестник» был рупором русского националистического лагеря. Выборы в Государственную думу 1906–1912 годов также способствовали формированию партийных группировок в русском лагере и внесли существенный вклад в формирование русской политической публичной сферы. В особенности же введенная в 1907 году отдельная избирательная курия для русского населения Варшавы создала «привилегированные» условия для политической деятельности: из двух депутатов, которых направляла в Думу Варшава, один определялся исключительно выборами в этой курии. Отчасти в Привислинском крае воспроизводились политические организации, существовавшие внутри России, отчасти же возникали совершенно самостоятельные, варшавские образования, которые можно объяснить только в контексте особого положения польских провинций. Так, националистическое Русское общество в Варшаве уже в своем учредительном манифесте говорило в первую очередь о специфических проблемах, которые нужно было решать именно в польских провинциях. Агрессивная полонофобия была характерна не только для первого кандидата от этой фракции, филолога-классика Сергея Алексеева: ею полны и позднейшие программные заявления данной партии, выдвинутые на думских выборах после 1907 года. Победившая в двух последних выборах, эта партия была специфическим локальным феноменом, и ограниченность ее программы и электората местными рамками отражала одновременно и крайнюю сосредоточенность русской общины в Варшаве на самой себе 593.

В целом процессы в общественной жизни, происходившие начиная с 1890‐х годов, не положили конец изоляции русской общины в польско-еврейском городе. Если что-то и изменилось, то, наоборот, именно политизация общественной жизни в период парламентаризма усугубила русско-польскую конфронтацию, особенно в сфере культуры. Бесспорно, контактов между растущим русским населением, поляками и евреями во многих областях стало больше. Некоторые из описанных выше видов взаимодействия, обусловленных процессами модернизации города, затрагивали и русских жителей Варшавы. Помимо деловой сферы, в быту, тоже имели место разнообразные контакты между мирами приезжих и местных жителей: некоторые документы свидетельствуют об оживленном пересечении границы между ними в обоих направлениях 594.

Если говорить о культурной жизни мегаполиса на Висле, то гегемония поляков в этой области была полной и повсеместной. Филармония, театр, кинематограф – во главе всех этих культурных учреждений стояли поляки, и даже в государственных театрах большинство представлений шло на польском языке. Однако поход в концерт или в кино не обязательно означал непосредственный контакт с польской культурой, так как в Варшаве играли европейский репертуар и показывали европейские фильмы, а билеты печатались с одной стороны на польском, с другой – на русском языке. Тем не менее такие документы, как, например, дневник Аполлона Бенкевича, свидетельствуют о том, что это повседневное взаимодействие с польской средой воспринималось как нечто нормальное 595. Помощник прокурора Варшавского окружного суда жил и работал в Варшаве несколько десятилетий. Его дневник – собрание семейных воспоминаний и личных зарисовок жизни города – золотое дно для историка, интересующегося повседневной жизнью русского православного чиновника в Варшаве в первые годы XX столетия. Контакты Бенкевича с окружающими были самыми разнообразными, и отношение к полякам у него сложилось в результате не особенно благосклонное, но повседневное взаимодействие, как оно отразилось в дневнике, было бесконфликтным.

Те блокноты, в которых Бенкевич делал свои ежедневные записи, сами по себе отражают переплетение культур. Чиновник использовал польский конторский календарь (Dziennik dla kantorów), поэтому даты и праздники в нем были указаны по григорианскому календарю. Однако Бенкевич, православный русский, в своем восприятии времени ориентировался на «старый стиль»: даты в блокнотах он использовал в соответствии с юлианским календарем и начинал каждый раз с православного Нового года. Но так как он одновременно записывал и события «нового стиля», получилась путаница в датировках. Поэтому на первой странице календаря за 1 января 1902 года он к словам «Новый год» приписал «по старому стилю», а на странице за 19 декабря того же года написал: «Новый год – по новому стилю». Слово же «Пасха» на польском языке он либо игнорировал, либо зачеркивал 596.

Этот беспорядок с датами есть нечто гораздо большее, нежели просто забава человека в приватном блокноте-календаре. Ведь несовпадение православных и католических праздников приводило к тому, что православный русский регулярно вынужден был подчиняться католическому ритму жизни города. Так, 11 декабря 1907 года Бенкевич записал, что в этот день было Рождество по новому стилю и для православных этот и последующие два дня тоже были нерабочими 597. А годом позже 12 декабря он писал, что все магазины были закрыты и даже трамваи не ходили – город был полумертвый 598. Даже 1 мая – день демонстраций социалистических движений – в период после революции 1905 года принуждал Бенкевича мириться с польским порядком исчисления времени, и 18 апреля (1 мая по новому стилю) 1907 года в дневнике появилась запись о том, что на дворе был «рабочий праздник», столкновений с применением насилия не было, но трамваи и извозчики не ездили и большая часть магазинов была закрыта 599. Таким образом, тип календаря и городской ритм польско-католической Варшавы оказывали непосредственное влияние на повседневную жизнь русского чиновника.