Владимир Дмитриев - Летопись далёкой войны. Рассказы для детей о Русско-японской войне

Особенно насыщенной была переписка с Петербургом в мае 1904 года. После сдачи Цзиньчжоуской позиции перед русскими генералами остро стоял вопрос: «Куда же теперь двинется неприятель? На Порт-Артур или на Маньчжурскую армию?» Тогда, в процессе длительного телеграфного общения с императором, верх взял Алексеев. Царь лично санкционировал наступательную операцию с целью деблокады осаждённой крепости. Куропаткину государь сообщил, что вся ответственность за участь Порт-Артура возлагается лично на него. Позднее многие историки пришли к выводу, что своевременный и мощный удар мог поставить японцев, высадившихся на Ляодунском полуострове, в очень тяжёлое положение, однако время было упущено.

Приказу императора Куропаткин не подчиниться не мог. Однако для наступления он выделил всего один корпус – 1-й Сибирский. Сил его для такой цели, конечно, было явно недостаточно. Противоречивы были и инструкции, отданные командиру корпуса барону Штакельбергу. С одной стороны, ему предписывалось «произвести движение быстро и решительно, овладеть Цзиньчжоуской позицией и далее наступать к Порт-Артуру», с другой – «не доводить дела до решительного столкновения и отнюдь не допускать израсходования всего нашего резерва в бою».

Барон Г. К. Штакельберг

17 мая 1-й Сибирский двинулся вперёд, и в тот же день его авангард имел скоротечный кавалерийский бой с противником в районе железнодорожной станции Вафаньгоу. Через несколько дней сюда подошли наши главные силы. Узнав, что против него движется не вся русская армия, а всего лишь один корпус, командующий 2-й японской армии генерал Оку сам перешёл в наступление.

Получив донесения разведки, Штакельберг прекратил движение вперёд. Он выбрал позицию к югу от станции и отдал приказ её укрепить. На гребнях сопок для орудий были отрыты капониры, для стрелков – неглубокие окопы. Никакой маскировки не было.

1 июня японцы атаковали нашу линию обороны, но были везде с успехом отбиты. Окрылённый успехом, Штакельберг на следующий день предполагал перейти в наступление. Но никаких конкретных приказаний подчинённым он не отдал. Лишь командирам двух полков были посланы записки, в которых им предлагалось «сговориться» об утренней атаке на левом фланге. То, что японцы проводили разведку боем, русский генерал не понял.

Ранним утром два полка сибирских стрелков без артподготовки атаковали врага. Атака была настолько стремительной, что японцы, бросив окопы, побежали. Но исход боя решался уже не здесь. Этим же утром, выяснив обстановку разведкой боем и имея численное преимущество, генерал Оку двумя своими дивизиями сковал силы Штакельберга в центре, а силами третьей нанёс удар по правому флангу. Именно здесь он собирался осуществить прорыв и выйти в тыл русским войскам.

Расчёт полевого орудия

Сказалось и превосходство неприятеля в артиллерии. Более сотни подтянутых ночью орудий своим огнём смели наши пушки, расположенные на высотах. Через два часа боя 36-й полк сибиряков уже практически бился в окружении и обстреливался с трёх сторон. Для противодействия обходу нашего правого фланга были выдвинуты 6 батальонов из резерва, но положения это не спасло. Под напором превосходящих сил изнурённые зноем и длительным сражением наши части стали отходить.

Японская пехота на привале

Около полудня Штакельбергу доложили о появлении на правом фланге новой японской дивизии. Сразу же распространился слух, что неприятель уже якобы вышел к железной дороге. Штакельберг отдал приказ об общем отступлении. Потери корпуса составили 124 офицера и более трёх тысяч нижних чинов. На брошенных позициях было оставлено 17 орудий, правда, большей частью разбитых. Японские войска русских не преследовали.

В сложившейся ситуации издевательски выглядела телеграмма, полученная накануне от Куропаткина: «…в случае одержания Вами победы в этом сражении не преследовать неприятеля всеми силами корпуса». Как в таком случае можно было деблокировать осаждённый Порт-Артур, оставалось просто неясным.

«Вверенный Вам отряд по месту своего нахождения наиболее подходит для того, чтобы препятствовать неприятелю перевозить войска…Это есть главнейшее задание, возлагаемое на Вас, но, разумеется, всякий вред, который Вы можете нанести неприятелю, будет вполне уместным действием…»

Основные силы российского Тихоокеанского флота располагались на базе Порт-Артур. В бухте же Владивостока базировался отряд, состоящий из броненосных крейсеров «Россия», «Громобой» и «Рюрик», бронепалубного крейсера «Богатырь», а также нескольких миноносцев и канонерских лодок. В задачу этого небольшого отряда входила защита города и, кроме того, действия на вражеских коммуникациях.

Уже на следующий день после объявления войны корабли вышли в свой первый рейд. В его результате был потоплен японский пароход «Наканоура Мару». Однако разыгравшийся шторм заставил крейсера вернуться на базу.

Против Владивостокского отряда действовала эскадра японского адмирала Камимуры. Она состояла из 9 бронепалубных и броненосных крейсеров, а также более чем десятка миноносцев и кораблей иного назначения. В марте неприятель подошёл к Владивостоку и подверг город и порт обстрелу, не нанеся, правда, особого ущерба.

Вскоре преимущество врага стало более ощутимым. В мае во время густого тумана налетел на камни «Богатырь». С превеликим трудом его удалось снять и отправить в ремонт. Повреждения были очень серьёзными. В результате нехватки различных материалов и недостаточно хорошо оборудованного дока крейсер простоял в нём до конца войны. «Рюрик», «Россия» и «Громобой» остались втроём.

Крейсер «Богатырь»

В гавани Владивостока корабли находились редко. Вернувшись из плавания, они исправляли мелкие повреждения, загружались топливом и продовольствием, пополняли боезапас и снова выходили в море. Особенно удачным для наших крейсеров оказался июньский рейд. Тогда «Рюрик», «Громобой» и «Россия» вошли в Корейский пролив, через который проходили основные пути снабжения японской армии в Корее.