Владимир Дмитриев - Летопись далёкой войны. Рассказы для детей о Русско-японской войне

«– Ваше благородие, из-за чего эта война, – спрашивал боец офицера.

– Японец виноват, мы не хотели. Он на нас первый напал.

– Точно так… А только без причины чего ж ему нападать?

Молчание.

– Вот, говорят, из-за Маньчжурии эта война. Да на что она нам? Мы бы тут и задаром не стали жить. А через Сибирь ехали, вон сколько везде земли, конца нет…»

Русско-японская война почему-то считается одним из самых изученных событий в отечественной истории. Существует даже несколько исторических концепций причин поражения России. Боевым действиям на суше и на море посвящено огромное количество исследований, воспоминаний, документов, художественных произведений. Многие из них автор этих строк читал, листал, просматривал. К сожалению, на мой взгляд, некоторые написаны по принципу «бумага всё стерпит, а мёртвым уже всё равно».

Конечно, очень жаль, что машина времени существует только в произведениях писателей-фантастов. А как бы было здорово: нажал на кнопочку, переместился в эпоху и место, которые выбрал, и увидел всё своими глазами. И тем не менее, давайте поразмышляем, как же все-таки получилось, что огромное, сильное государство, каким всегда считалась Россия, по существу потерпело поражение от маленького государства, которое в то время всерьёз в мире мало кто воспринимал? И вместе попытаемся окунуться в атмосферу, царившую в нашей стране в начале XX века.

Сегодня мало кто знает, что в конце XIX века на Невском проспекте, во дворе знаменитого здания магазина купцов Елисеевых, располагался Русско-китайский банк. Он был создан для содействия развитию экономических связей России с Китаем. После поражения в Японо-китайской войне эта страна в течение семи лет должна была выплатить огромную контрибуцию – почти 400 миллионов золотых рублей. Россия через Русско-китайский банк тут же дала Китаю крупный заём, благодаря которому китайцы отдали почти четверть своего долга. Практически все эти деньги японцы пустили на военные нужды. Могли ли этого не предполагать наши политики и правительство? Получается, что сильную армию и флот Япония создавала и на русские деньги?

Во время царствования императора Александра III Россия не вела войн, что благотворно сказалось на экономике государства. Монарх, справедливо прозванный Миротворцем, заявлял, что у страны есть только два союзника – её армия и флот. И денег для них не жалели. Но вооруженные силы страны – это не только пушки, винтовки, корабли, снаряжение, это в первую очередь люди – солдаты и офицеры.

Все авторы трудов о Русско-японской войне, в том числе и зарубежные, высоко оценивали доблесть и отвагу русских солдат и матросов. Их подвиги ставили в пример своим воинам и японцы. А вот на своём ли месте были те, кто отдавал бойцам приказы и планировал боевые операции?

На манёврах в Красном Селе

Так, побывав в качестве представителя от Великобритании на нескольких манёврах в Красном Селе и понаблюдав там за работой офицеров Генерального штаба, английский полковник Джеймс Грирсон, известный как весьма неплохой аналитик, пришёл к выводу, что подготовка русских офицеров к штабной работе стоит «ниже презрения». Русскую же армию он считал «львами, которых в бой ведут ослы». Правда, отношения с Великобританией у России тогда были весьма непростыми.

В начале XX века среди солдат по-прежнему широко пропагандировался известный суворовский постулат: «Пуля дура – штык молодец». Однако всё это было хорошо в веке восемнадцатом. А в веке двадцатом атака в штыки на огонь пулемётов могла привести только к горе трупов при нулевом тактическом результате. Уже первые бои на реке Ялу показали, что все попытки штыковых атак без надлежащей огневой подготовки приводят к ничем не оправданным потерям. Многие генералы совершенно забыли про другой постулат великого полководца: воевать нужно не числом, а умением. Надеясь лишь на простое арифметическое соотношение сил, они тем самым убивали в солдате энергию и веру в успех. Не случайно в полках гуляла крылатая фраза: «Как ни дерись, а всё равно велят отступать». Но виноваты ли в этом были простые бойцы?

Не лучше положение складывалось и на флоте. К началу войны в нём числилось 12 адмиралов (из них только 1 действующий), 25 вице-адмиралов (возрастом от 55 лет до 71 года) и 35 контр-адмиралов (от 51 года до 57 лет). При этом во флоте Великобритании, который по числу кораблей и их общему тоннажу в четыре раза превосходил русский, их служило 69. А во флоте Германии, который в то время был сопоставим с российским, было всего 9. Многие из русских адмиралов никогда даже не были капитанами кораблей, а в море выходили только на прогулочных яхтах.

И неудивительно, что один из таких военачальников, посетив возвратившиеся из тяжёлого похода корабли, видимо по старой привычке, начал проверять ухоженность машинного отделения с помощью своих белых перчаток. В результате вместо благодарности за успешное выполнение учебной боевой задачи капитан и судовой механик получили суровый выговор за следы масла, обнаруженные на деталях машин.

Главным начальником Военно-морского флота и всего Морского ведомства в то время был дядя царя генерал-адмирал великий князь Алексей Александрович. Делами флота он занимался «по мере необходимости». Как вспоминали современники, даже упоминание о возможных преобразованиях вызывало на лице этого царедворца болезненную гримасу. Петербургские острословы шутили, что в карманах его мундира легко уместилась пара броненосцев.

Великий князь Алексей Александрович

В результате в печально знаменитом Цусимском сражении врагу потребовалось всего два дня, чтобы покончить с нашей 2-й Тихоокеанской эскадрой. Несмотря на подлинный героизм моряков, она погибла, не только не нанеся серьёзных потерь неприятельскому флоту, но обогатив его многими трофеями. В народе великий князь получил презрительный титул «Князь Цусимский», а само слово Цусима стало в русском языке синонимом полного фиаско.

Однако ни себя, ни «бедного» дядю Алексея русский царь виновными совершенно не считал. Алексей Александрович был только уволен с должности главного начальника флота и Морского министерства, однако своего звания генерал-адмирала лишён не был. Он уехал в Париж, где и умер в 1908 году.