Ринат Валиуллин - Алмазы для Бульварного кольца

Олег вспомнил, что Жузé, расставаясь с ним по окончании работы конференции, подарил ему тот самый портативный «Грюндиг»: «чтоб умел ложь от правды отличать». Аппарат, хоть и маленький, но на коротких волнах ловил буквально все: и тебе «Голос Америки», и «Би-би-си», и все, что хочешь. Была в нем маленькая тайна, недоступная для его собратьев советского производства, на которых коротковолновая шкала заканчивалась на двадцати пяти метрах. Все вражеские голоса советского коротковолнового диапазона успешно глушились бдительными «органами», дабы «совграждане» не забивали себе головы разной вредоносной пропагандой. А тут, помимо двадцати пяти, шкала настраивалась и на семнадцать, пятнадцать и даже тринадцать метров. Настоящее сокровище, о котором Олег мало кому рассказывал и, конечно же, решил взять его с собой в командировку.

Дело ангольских новобранцев рассмотрели довольно быстро, и теперь оставалось сдать документы на заграничный паспорт и готовиться к отъезду. С Олегом в этой компании оказалась пара ребят из параллельной группы, а также довольно приличное количество «вияковцев», выпускников Военного института иностранных языков. Среди них были не только выпускники, но и так называемые «ускоренники», которых спешно, за один год, по интенсивной программе обучали основам португальского – мол, дальше на месте учиться будете – и буквально «пачками» отправляли в Анголу. Если с переводчиками-выпускниками гражданского вуза, как Олег, хоть как-то церемонились и на первых порах оставляли в столице присмотреться и пообвыкнуть (что, правда, нельзя было назвать правилом), то, как говорили знающие люди, вияковцев в Анголе сразу же посылали на передовую, что называется, в самое пекло. Специфичность ситуации с этой африканской страной заключалась в том, что, в отличие от Афганистана, за который Запад бойкотировал СССР и прошедшую здесь Олимпиаду, там войны «как бы» не было. Советский Союз вместе с Кубой оказывал Народной республике Ангола братскую интернационалистскую помощь. Мы отправляли туда своих советников, которые, конечно же, не воевали, а советовали, как лучше воевать. Это было почти правдой, однако никто не мешал этому советнику или сопровождавшему его переводчику попасть под бомбежку или артобстрел со стороны оппозиционеров-унитовцев или регулярных час-тей армии Южно-Африканской Республики.

… Свадьбу Олега и Лизы сыграли спешно и нервно, опасаясь не успеть до его отправки в командировку. Невеста была уже на четвертом месяце, поэтому, хоть ничего еще не было видно, все-таки, чтобы не лукавить перед самими собой, решили обойтись без белого подвенечного платья, фаты и прочих советских свадебных атрибутов, символизирующих чистоту и непорочность молодых, включая куклу и спаренные свадебные кольца на машине. Нанятая через салон для новобрачных рядом с метро «Первомайская» «Волга», в которую сели Олег в купленном там же, в салоне, синем «свадебном» костюме, и свидетель со стороны жениха, его товарищ и бывший одноклассник с подругой. Все знали друг друга еще со школы, поэтому обстановка в машине всю дорогу, пока они ехали на другой конец Москвы «выкупать» невесту, была самой непринужденной: шампанское начало течь рекой еще задолго до того, как ему было положено излиться из недр бутылки на свет божий.

Из экономии и за неимением для этого достаточных средств празднование было решено провести дома, в Олеговой с родителями трехкомнатной квартирке, куда в итоге набилось человек семьдесят, отчего малогабаритные квадратные метры стали трещать по швам и скулить, как трехдневный щенок, оставленный без кормилицы. Время от времени стремительно пьянеющая толпа, жаждавшая воздуха и простора, вываливала на засыпанную окурками лестничную площадку или на улицу, где ее с пониманием встречали щедро угощаемые гостями и самим – уже пьяненьким – женихом соседи и жители окрестных московских домов: «У Хайдаровых свадьба!»…

В аэропорту новенького, построенного прямо перед Олимпиадой аэропорта «Шереметьево-2» Олега Хайдарова провожали мать, отец и уже беременная Лиза. Получив в «Десятке» вполне конкретные и исчерпывающие инструкции и разъяснения, главный смысл которых сводился к тому, что «в Анголе нет ровным счетом ничего», Олег набрал с собой почти два полных родительских отпускных чемодана продуктов. Его мама, приехав к ним в Лизину квартиру за пару дней до отъезда, привезла с собой несметное количество супов и каш в пакетиках (предварительно продырявленных иголкой, чтобы выдавить из них лишний объем), натопила целый литр сливочного масла, положила к этому еще пару десятков банок консервов – чтобы сыночек не голодал, хотя бы первое время. Впрочем, сыночек не шибко препятствовал этому, поскольку действительно не очень себе представлял, что его ждет впереди, уже совсем скоро. В аэропорту таможенники, взвесив два огромных чемодана, тут же объявили, что нужно платить за перевес:

– Четырнадцать рублей за кило перевеса, молодой человек, – с плохо скрываемым злорадством произнес один из стражей советской границы, полноватый мужчина лет сорока, улыбаясь кривой улыбкой и являя наружу блестящую золотую фиксу. – А у вас тут его рябчиков на шестьсот, я думаю, – добавил он, обратившись к своим сотрудникам в поисках подтверждения своих слов.

– Николай Иванович, так ведь парень не в Женеву едет, а в Африку, в Анголу, – робко возразил его подчиненный, щуплый юнец чуть старше Олега. – Ему ведь и так до ста кило можно везти.

Узнав, что Хайдаров отправляется в Луанду, старший таможенник и его свита с пониманием едва заметно кивнули друг другу и дальше вели себя вполне дружелюбно. Из вывороченных наизнанку чемоданов они лишь попросили убрать копченую колбасу – сервелат, неимоверная редкость в то время, назвав ее почему-то «скоропортящимся продуктом». Может быть, чтобы как-то оправдать в своих же собственных глазах проявленную ими лояльность.

Прощание с родными было долгим и мучительным. Глядя, как другие, ехавшие с ним будущие переводчики и возвращавшиеся из отпуска советники расстаются с женами и детьми, Олег заранее чувствовал неловкость от предстоящего прилюдного проявления чувств. Однако взвесив все за и против, он для себя решил наплевать на все условности и сомнения и трижды молча и долго поцеловал Лизу в губы так, что они стали красными, как спелая вишня:

– Скоро зима, как бы ее пережить, – вздыхает задумчиво Лиза.

– Девушка, хотите, у вас никогда не будет зимы?

– Хочу, очень хочу.

– В Анголе полно лета, я привезу тебе его полный чемодан.

– Ты все смеешься, а я серьезно.

– Я тоже серьезно. Ну, что тебе еще привезти?