Александр Пинский - Слава [litres]

– Ну и что ты тут делаешь, лейтенант?

А я счастливый человек, я же такую работу сделал. Говорю:

– Вы себе не представляете, какое большое дело сделали, вот, 800 кубов бетона положили.

А он мне говорит:

– Ну ладно, дело-то большое, а где твой боевой листок?

Это в тундре, где я под землей работаю. Отвечаю:

– Я не понял, товарищ адмирал, какой боевой листок?

– Ты комсомолец?

Я говорю:

– Ну конечно.

– Так, а где твой боевой листок, где отмечено это ваше достижение?

Я не выдержал и послал его. Он, оскорбленный, в ГТСку и уехал, буквально через полчаса на другой ГТСке за мной гонец, – поехали, тебя Рабинович вызывает. Захожу: товарищ полковник, лейтенант Пинский. А мы с Рабиновичем на волейболе еще подружились, я прилично играл, он играл, так что уже не просто формально полковник – лейтенант. Он мне говорит: Слава, тебя кто учил посылать адмиралов? Я говорю:

– Ну вот вы-то понимаете же, вы же понимаете, что я сделал?!

Он говорит:

– Да, понимаю. Но я же понимаю и что ты сделал с адмиралом.

– Ну так что?

Он говорит:

– Трое суток домашнего ареста, иди отсыпайся, чтобы я тебя на службе не видел, а потом объявлю благодарность.

Вот так закончилось мое строительство этого сложнейшего инженерного сооружения.

Ну а про причал для атомных подлодок: он получился общей длиной почти 200 метров. Вот 200 метров от берега, 22 метра постель. Летом не получается засыпать постель, пробовали несколько раз: надо грузить на баржу, с баржи высыпать, а баржу не удержать на якорях в каком-то фиксированном положении, ее все равно гоняет. Поэтому мы решили делать все зимой, со льда, благо, лето не такое длинное.

Практика со льдом началась с того, что попытались долбить лед ломиками. С ломиками дело получилось плохо, потом попробовали двуручной пилой. Тоже плохо. Придумали якорную цепь с блоками. Пошло успешнее, прилично пошло, много успели сделать. Была проблема – как вытаскивать этот лед? Ну, тоже вроде решили, сетками корабельными повытаскивали.

Была также проблема, как положить камень нормально. Придумали: на постель под водой положили рельсы, опустили отвал от бульдозера и стали с помощью бульдозера наверху планировать. Тогда же мне пришлось научиться ходить под воду как водолазу, ну научился и ходил.

У нас две команды водолазов работало. Хорошие ребята, опытные все, действительно классные ребята. Командовал ими флагманский водолаз гарнизона, Яков Михайлович. Тот вообще феноменальный водолаз, он чуть ли не на 300 метров ходил в Черном море – наверное, одна из самых больших глубин в мире на то время. Я не знаю, думаю, что и сейчас не намного глубже ходят, в скафандре, не в батискафе.

Водолазы работают, а я же не вижу, что они делают. И поэтому я решил, что надо и самому сходить. Одежда водолаза понятная: шерстяные рейтузы, шерстяной свитер, надеваешь это всё и лезешь в резиновую рубашку, она цельнорезиновая, там ничего другого нет. Лезешь через воротник. В воротник можно до пояса самому влезть, а выше нужно четыре помощника. Двое берут сбоку, один спереди, один сзади, растягивают ворот, а ты в это время должен в него занырнуть. Ну, по-разному кончается. Поопытнее ребята нормально становятся, кто не такой опытный, ниже нырнул – по ушам воротником. А потом начинают пригружать. Манишка бронзовая, пригрузы на пояс, ботинки по 16 килограммов, сам шлем, и таким образом экипировка составляет порядка 32 килограммов, наверное. И вот пехом дошел до трапика, и по трапу – в воду.

Под водой, когда заходишь, нужно травить воздух, воздухообмен должен быть. Не травишь воздух – костюм надувается, и ты становишься воздушным шаром и всплываешь. Поэтому работать никак нельзя. Если стравливаешь больше воздуха, чтобы не надуваться – рубашка обжимает, очень холодно становится. Поэтому надо эту меру, воздушную прослойку между рубашкой и одеждой, всё время соблюдать. Делается это очень просто: в шлеме есть золотник, который головой ударишь и травишь воздух.

Конечно, в Карском море под водой очень интересно. Очень чистая вода. Бывают участки, где заиленное дно, там плохо, там прошел – поднимается сразу ил, видимости никакой, и работать нельзя, и двигаться нельзя. А где каменистое дно, на 10 метрах 10-копеечную монету видно хорошо. Рыбы полно. Разной. Непуганая она, поэтому картинки интересные. Очень много морских ежей. У меня была коллекция, 30–40 штук.

Так вот, возвращаясь к нашим причалам. Бульдозеры все наши, в общем-то, были в опасной зоне, потому что, если проспал бульдозерист, бульдозер запросто могло стащить вместе с цепью под лед. И поэтому мы снимали с бульдозеров кабины, оставалась платформа с рычагами и бульдозерист в тулупе или в спецпошиве. Тем не менее часто затаскивало. В таких случаях, если бульдозер уже был в таком положении, что вот-вот затянет, мы его сбоку цепляли корабельными тросами, чтобы поперек движения, и два-три бульдозера его стягивали, все было классно.

В один из таких моментов – только бульдозер встал, стоит и качается, бульдозерист уже спрыгнул – приезжает товарищ главмех наш, легендарный подполковник Ершов. И говорит:

– Ну что ты смотришь? Ты же видишь, что бульдозер надо спасать.

Я говорю:

– Товарищ полковник, сейчас его поставим.

– Ты ничего не знаешь, ничего не умеешь. Давайте все сюда!

Съехались все:

– Цепляйте трос ты и ты.

Я ему говорю:

– Утопим!

Я же точно на практике знаю, что утопим.

– Ничего не знаешь, уходи отсюда.

Зацепили, дернули – утопили. 18 метров глубина. Слава богу, бульдозерист на льду. Я ему говорю:

– Ты топил? Иди вытаскивай.

А как его вытащишь? Бульдозер, он кругом-бегом 30 тонн весит. Ни одного крана, который имеет такую грузоподъемность, нет. Он мне: «Сам дурак», – и уехал.

А бульдозер-то вытаскивать надо. Пошел я с водолазами под воду. Взяли с собой домкраты, развернули этот бульдозер по направлению движения, по направлению насыпи, так, чтобы он вдоль рельсов хотя бы стоял. Зацепили тросы, на берегу я поставил те шесть бульдозеров, которые еще не утопили, и мы его подо льдом вытащили на берег. Кончилось всё, в общем-то, малой кровью, перебрали движок, убрали воду, и он заработал.

Всяких там ситуаций полно было. Вот сам причал – это деревянный рубленый причал, который состоит из блоков, которые называются ряжи. Они разного размера, в зависимости от того, ближе к берегу, дальше от берега – и разная длина, и разная высота. Это гидротехнический брус стандартной длиной калиброванной 12,5 метра, очень тщательно выпиленный, потому что это было требование проекта, который стыкуется через каждые 2 метра, и получается конструкция дома. У нас высота ряжа была от 22 до 28 метров. 28 метров – это как 9-этажный дом. Вот мы такие ряжи рубили, спускали. Пока ряж на льду, все хорошо. А чтобы посадить, его надо весь загрузить таким же отборным камнем. Лед из-под него как убрать? Колоссальная площадь, и он же не плоский. Это была проблема, поэтому мы там накувыркались достаточно долго. Когда рубили на воде, была еще одна опасность – ветер. Особенно в период, когда уже идет шуга [9] Мелкий рыхлый лед, появляющийся перед ледоставом или идущий весной во время ледохода. Прим. ред. по воде. Тогда его может оторвать и унести в море; с одним так и произошло, 800 кубов ряжа уплыло, и так никто и не нашел, пришлось делать другой.