Дебора Алкок - Испанские братья. Часть 1

Наконец он остановился около кресла, в котором сидел де Гезо и спросил:

— А Вы, сеньор, Вы подумали о том, куда это всё может привести?

— Да. И я не стану принуждать Вас идти той же дорогой. Но я утверждаю, если Христос кому-то велит: «Покинь корабль и иди ко Мне по чёрным бушующим волнам», то Он протягивает тому человеку руку, чтобы удержать его и не дать ему в этих волнах утонуть.

— Покинуть корабль? Его церковь? Это значило бы покинуть и Его. Если я Его покину, то я погибну.

— Не страшись. У Его ног не погибла ещё ни одна человеческая душа.

— Я хочу держаться Его. Но и святой церкви тоже.

— Но если тебе придётся покинуть что-нибудь одно, то смотри, чтобы не оказался покинутым Христос.

— Нет-нет! Да поможет мне Бог! — помолчал и добавил негромко, только самому себе. — Господи, куда нам идти, Ты имеешь глаголы вечной жизни!

Он стоял в неподвижности, глубоко погружённый в свои мысли. Де Гезо бесшумно подошёл к окну и отодвинул грубый затвор.

— Ночь ясна, — задумчиво произнёс Карлос, — наверное, взошла луна.

— То, что Вы видите, — это рассвет, и для путешественников самое время посвятить себя отдыху, — с улыбкой сказал его собеседник.

— Молитва полезнее, чем сон.

— Правильно, поскольку мы имеем одну и ту же драгоценную веру, мы можем вместе помолиться.

Таким образом, де Гезо принёс пред лицо Господа их совместные нужды и стремления. Сама его молитва была для Карлоса чем-то новым, он даже упустил удивиться тому, что она сходила с уст дилетанта. Де Гезо говорил так, будто давно привык иметь дело с Невидимым, и проникать в святая святых для него не внове. Возможность так приблизиться к Богу благотворно сказывалась на Карлосе. Он почувствовал, что в его взбудораженную душу вновь входит мир, и вновь оживает его доверие к Тому, кто ведёт его Своим Словом и однажды возьмёт его к Себе в небесную обитель.

Когда они поднялись, их руки бессознательно встретились и соединились в крепком пожатии, которое иногда значит больше, чем объятия.

— Мы доверяем друг другу, — сказал де Гезо, — поэтому нам не надо приносить клятвы верности и давать обещания не разглашать тайны.

Карлос кивнул.

— Молитесь, чтобы Бог, который привёл Вас сюда, чтобы вразумить меня, в своё время довёл до конца начатое во мне дело.

Потом оба легли, закутавшись в свои плащи. Один, чтобы тотчас заснуть, другой, чтобы отдаться размышлениям и молитвам.

Утром они разошлись — каждый своей дорогой. Ещё раз в этом мире увидеть это лицо, пожать эту руку, было Карлосу не суждено.

Всего на миг встретившийся на его пути человек был, может быть, благороднейшим из длинного ряда испанских мучеников, этой «роты смертников» из большой армии христиан, вставших против престола сатаны и павших в неравной схватке. Его благородное происхождение и высокое положение, таланты ума и души, внешнее обаяние, изысканные манеры в обращении с людьми, которые тоже не остаются без последствий — всё было посвящено служению Господу, для которого он жил и затем принял смерть. Наша фантазия с уважением и любовью задерживается на этой значительной фигуре, творившей своё дело в тишине. Наше повествование, однако, уводит нас в другие области большого поля жизни, на котором одновременно трудились бедный караванщик Хулио Эрнандес и высокородный дон Карлос де Гезо. Их подвиг был не напрасен!

Вернувшись в Севилью, дон Карлос с удивлением обнаружил, как мало изменений произошло в кругу его близких. Отсутствие казалось ему более долгим, чем оно было на самом деле. И ещё ему казалось, что за время, в которое в его душе произошли такие большие перемены, и у других должно было совершиться то же. Но он нашёл детей мира сего ещё более мирскими, легкомысленных ещё более легкомысленными, и тщеславных ещё более тщеславными.

Присутствие донны Беатрис не утратило своего очарования. С помощью своих новых принципов Карлос мужественно противостоял этой силе, впрочем, довольно успешно. Но ради собственного спокойствия и душевного мира он искал убедительного довода для того, чтобы найти пристанище в другом месте, не под крышей дома своего дядюшки.

Большая радость ждала его по возвращении — письмо от Хуана. Это было второе письмо, в первом сообщалось только о прибытии брата в главное расположение королевской армии. Дон Хуан прибыл вовремя, чтобы принять участие в короткой войне между Испанией и Францией, которая последовала сразу за приходом к власти Филиппа Второго. Хотя Хуан и не слишком распространялся о своих подвигах, из письма было ясно, что его сила и мужество уже получают применение.

Неожиданный счастливый случай встретился ему, когда испанцы держали в осаде крепость Сан-Квентин. Они ещё не успели завершить подготовительные работы, как знаменитый французский командующий Колиньи совершил отчаянный выпад против испанской армии. Многие из его отряда погибли или попали в плен. Среди пленных находился один из приближенных командующего, которому пришлось уступить свой меч Хуану Альваресу.

Хуан был в восторге — это было не только большой честью для молодого воина, он мог рассчитывать и на немалое денежное вознаграждение, а это облегчит путь к осуществлению его самой большой мечты!

Карлос был теперь в состоянии испытать радость за брата. С особым, не совсем свободным от суеверия удовольствием, он повторял не раз произнесённые братом слова: «Когда я пойду на войну, то возьму в плен принца или герцога», и эти слова его хоть и не буквально, но исполнились, причём в самом начале его поприща. Этим укреплялась детская вера Карлоса в то, что Хуан достигнет всего, чего ни пожелает его сердце, и, конечно, он найдёт отца, если тот ещё жив.

Карлос был тепло встречен своими родственниками. Наряду с мягкостью характера и доброжелательностью Карлос обладал хорошим качеством никогда не завидовать и никому не пересекать дорогу. Ведь перед ним был его собственный путь, определённый, верный, несущий в себе массу преимуществ и обещавший ему успех, поэтому семья дядюшки относилась к Карлосу с уважением, его признавали как желанного члена большой семьи. Единственный, кто не разделял добрых чувств к нему, был

Гонсальво. Он открыто проявлял своё презрение к Карлосу, даже не пытаясь этого скрывать. Карлосу это было очень больно, не только потому, что его чуткая душа болезненно воспринимала мнение окружающих, но в большей степени потому, что искренне любил Гонсальво, и, несмотря на его сложный характер, предпочитал его расчётливым и легкомысленным старшим братьям. Для одарённых, духовно богатых, но слабых характеров каждый вид силы имеет что-то притягательное. Это чувство ещё усиливается, если слабый имеет основание испытывать сострадание к более сильному и в чём-то хотел бы ему помочь, так что не из чистого смирения Карлос подавлял гневные ответы, приходившие ему на язык в ответ на насмешки и издевательства двоюродного брата.