Эми Хармон - Из песка и пепла

– Все чисто, – отчитался он фон Эссену, когда вышел во двор. Лицо офицера до сих пор горело от смущения, хотя темнота была к нему милосердна.

Остальные обитатели монастыря уже стояли на улице таким же испуганным рядом. Фон Эссен прохаживался мимо них со сложенными за спиной руками, будто горделивый профессор. Один из немцев сжимал реестр, который причинил матушке Франческе столько волнений.

Взгляд Анджело сразу метнулся к Соннино. Джулия держала младенца, Марио – маленькую Эмилию, а Лоренцо одной ладошкой цеплялся за руку отца. Бедный Лоренцо. Он был уже достаточно взрослым, чтобы сознавать опасность, но все еще слишком юным, чтобы понять, почему все это вообще происходит. Это была уже вторая облава, которая выпала на долю их семьи; вторая ночь, когда от них требовалось преодолеть немыслимые обстоятельства. Женщина, которую Анджело пригласил в кормилицы к малышу Исаако, стояла тут же, но с таким пустым лицом, будто окончательно потеряла интерес к своей судьбе. Ни одного из беспаспортных евреев во дворе не было.

Пока Анджело с настоятельницей были в монастыре, другая половина отряда обыскала гостевые комнаты и остальные здания. Судя по тому, что они не услышали ни криков, ни звуков выстрелов, все паспорта прошли проверку, а комнаты квартирантов не вызвали у немцев подозрений.

Несколько солдат рысцой вернулись из церкви, и Анджело услышал, как они с капитаном переговариваются по поводу запертой двери, ведущей в подземелье. В древности, когда церковь или иное сооружение приходило в негодность, горожане просто надстраивали новое поверх, используя остатки старого в качестве фундамента. В результате весь Рим представлял собой слоеный пирог из разных эпох, нагроможденных друг на друга. Около пятидесяти лет назад под базиликой Святой Цецилии были обнаружены руины двух древних домов, один из которых предположительно принадлежал благородной римлянке Цецилии. Археологи провели раскопки, и в 1899 году в западном углу подземелья была обустроена пышная крипта для поклонений. Однако настоящее захоронение Цецилии располагалось за ней, прямо под главным алтарем. Анджело неожиданно задумался, не спрятали ли отсутствующих беженцев среди мертвецов. Лично он не нашел бы лучшего места.

Видимо, фон Эссену пришла в голову та же мысль.

– Отец Бьянко, матушка, следуйте за мной, – велел он, направляясь к церкви вслед за солдатами. Когда они зашли внутрь, немцы уже свернули в левый придел и столпились возле огромной запертой двери.

– Что за ней?

– Зона раскопок, – ответил Анджело. – Руины. Часть старой сыромятни, маленькое семейное святилище, несколько мозаик. И крипта.

Капитан повернулся к настоятельнице:

– После вас.

Матушка Франческа отперла дверь, и вся группа начала спускаться по лестнице, которая на самом деле представляла собой не более чем вырубленные в скале ступени. Влажные стены пахли землей и древностью. Римом.

Добравшись до низа, солдаты немедленно рассредоточились и запетляли по осыпающимся туннелям. При этом они не стеснялись заглядывать с фонариками во все углы, а в особенно темные места даже тыкать винтовками. В подземелье было освещение, но, когда матушка Франческа зажгла лампы, они замигали так раздраженно, словно лично хотели выразить нарушителям свое неодобрение.

– Что там? – Фон Эссен указал пистолетом на толстую чугунную решетку, перекрывавшую дальнейший путь.

– Крипта. Могилы мучеников Цецилии, Валерия, Тибурция, Максима, Луция и Папы Урбана I. – На этот раз матушке Франческе не понадобилось знание языка капитана, чтобы понять, о чем он спрашивает. Анджело поспешил перевести ее ответ на немецкий.

Лицо фон Эссена исказилось от отвращения, однако он не отступил раньше и не намерен был отступать сейчас.

– Откройте.

– Я не позволю вам осквернять могилы! – Матушка Франческа замотала головой и осенила себя крестным знамением.

Капитан понял, что она отказывается, и потерял остатки терпения. Рейд явно не приносил желаемых результатов.

– Откройте! – заорал он, наставляя пистолет на строптивую настоятельницу.

Та достала из рукава старый ключ, и голос ее взвился в предостережении. Фон Эссен вопросительно посмотрел на Анджело.

– Тот, кто осквернит могилу святого, умрет его смертью, – повторил Анджело с непроницаемым лицом. – Святая Цецилия погибла от ударов топора.

Сейчас старая монахиня была похожа на ведьму из «Макбета», изрыгающую заклятия и предрекающую страшные несчастья. Военные неловко заерзали, однако фон Эссен лишь покачал головой и приказал им осмотреть захоронение. Пока они обходили могилы, матушка Франческа кружила рядом, шипя, словно разъяренная кошка, и ни на секунду не сводя взгляда с наглецов. Похоже, подручным фон Эссена и самим не терпелось закончить обыск, поэтому вскоре вся группа поднялась по лестнице обратно в церковь. Разумеется, ни Анджело, ни настоятельница не упомянули, что они осмотрели лишь новую крипту. В старую, находившуюся за могилой Цецилии, можно было добраться только через узкий лаз в стене. По размеру она была совсем небольшой, как раз чтобы укрыть пятерых взрослых и троих детей.

– Вот видите, матушка, не так уж сложно, – хмыкнул капитан, как будто все случившееся было штатной экскурсией по римским древностям. После чего подошел к ряду перепуганных квартирантов и хлопнул в ладоши, давая охране команду «вольно». – Мы потеряли здесь достаточно времени. Едем дальше.

Солдаты тут же развернулись и помаршировали к выходу.

– Падре? После вас. – И фон Эссен указал перед собой ладонью, приглашая Анджело пройти первым.

– Спасибо, я лучше домой, – ответил тот без всякого выражения. Он не собирался садиться в машину с фон Эссеном, пока ему не приставят дуло к виску, да и тогда вряд ли.

Однако к капитану, похоже, вернулось его фальшивое великодушие, потому что он лишь любезно кивнул, щелкнул пальцами и начал раздавать приказы. Солдаты запрыгнули в грузовик и снова скрылись за черным брезентом вместе со всеми своими винтовками и угрозами. Фон Эссен последовал за ними к ждущему его автомобилю, но у самой двери остановился и бросил через плечо несколько слов, которые, знал Анджело, предназначались ему в той же мере, что и настоятельнице.

– Если мы выясним, что вы укрываете здесь евреев, мы вернемся. Мы вернемся, матушка.

Никто ему не ответил. Колеса «мерседеса» прошуршали по булыжнику мостовой, и через несколько секунд машина скрылась за поворотом, будто ее и не было. До рассвета оставалось еще несколько часов, но эту ночь Святая Цецилия пережила – как и евреи, прятавшиеся в ее стенах. Теперь Анджело мог лишь предостеречь остальных.

– Звоните в колокола, матушка, – велел он вполголоса. – Пять раз. Пусть все знают, что немцы вышли на охоту.