Эми Хармон - Из песка и пепла

Я наставляю на него палец и грожу им, будто порядочная итальянская матрона, распекающая супруга. Однако голос мой нежен.

– А во‑вторых, я тебя люблю. Всегда любила и всегда буду любить.

– Для меня этого достаточно, о моя мудрая и лукавая жена, – шепчет он и стискивает меня в объятиях с такой силой, что я на мгновение задыхаюсь.

И для меня этого тоже достаточно.

Меня давно привлекал период Второй мировой войны, но я никогда не думала, что решусь написать книгу в декорациях той эпохи – из-за необъятности темы и масштабности задачи. Однако затем я наткнулась на статью об итальянских евреях, которых укрывало католическое духовенство, и, заинтригованная, начала копать глубже. И глубже. И глубже. Постепенно передо мной начала вырисовываться история, рассказать которую могла бы именно я. Хочется верить, что, зная свое прошлое, люди сумеют не допустить его повторения.

Вся историческая обстановка и события, невольными участниками которых стали Анджело и Ева, взяты из жизни. Конфискация у евреев золота, которое немцы затем просто забыли на виа Тассо, массовое убийство в Ардеатинских пещерах, облавы по всей Италии и работа подполья, укрывавшего еврейское население в обителях и монастырях, имели место в реальности. Множество священников, монахов и обычных граждан Италии ежедневно рисковали жизнями ради других, и я была искренне тронута и восхищена, когда читала об их самоотверженности. Да, это было страшное время, но оно выявило невероятную доброту и героизм тысяч людей. Для меня ужас войны меркнет в сравнении с их мужеством и отвагой. Восемьдесят процентов итальянских евреев пережили Вторую мировую – разительный контраст с восьмьюдесятью процентами их европейских собратьев, которым это не удалось.

Как и в случае с большинством исторических романов, Ева и Анджело были созданы мной специально для этой книги, однако по сюжету они встречаются с более чем реальными людьми. Американский врач Джек Прайор действительно работал в лазарете в Бастони во время Арденнской операции. Я подумывала сменить ему имя, но потом решила, что хочу хотя бы таким образом отдать дань уважения этому прекрасному человеку. Пьетро Карузо, начальник римской полиции, Петер Кох, глава беспощадного фашистского отряда, а также подполковник Герберт Капплер, глава гестапо в Риме, существовали на самом деле. Ирландский священник монсеньор Хью О’Флаэрти был настоящим героем и в годы войны спас шесть с половиной тысяч человек в Риме и его окрестностях. Раввин Натан Кассуто был духовным лидером флорентийских евреев в 1943 году, когда немцы оккупировали Италию. Его история одновременно вдохновляет и ужасает меня. Это был человек выдающих лидерских качеств и отваги, который прошел через Освенцим, только чтобы в феврале 1945 года погибнуть во время «марша смерти» от рук своих тюремщиков. На момент смерти ему было всего тридцать шесть лет, однако за этот недолгий срок он проявил столько силы, стойкости и благородства, сколько некоторым не выпадает и за всю жизнь. Я посвящаю эту книгу ему.

Хотя мир в неоплатном долгу перед такими людьми, как монсеньор О’Флаэрти и ребе Кассуто, я хочу поблагодарить их еще и за то, что они вдохновляли и направляли меня в процессе работы над романом. Я постаралась изобразить католицизм и иудаизм, как и их последователей, со всем возможным уважением и любовью. Любые ошибки или неточности в описании обрядов и должностей лежат на моей совести и допущены неумышленно.

Я знаю, что история бывает туманной, а свидетельства очевидцев – противоречивыми. Мне не хотелось никого осуждать или очернять, как и преувеличивать зверства военного времени, хотя в романе они изображены максимально правдиво. К сожалению, все злодеяния, с которыми сталкиваются мои герои, имели место в действительности.

Говоря о тех, кто помог этой книге появиться на свет, я не могу в первую очередь не отметить отца Джона Бартунека, который помог мне полюбить Флоренцию, искусство и католицизм. Благодарю его за щедро подаренное мне время и внимание, безусловную преданность своему делу и открытие для меня святого Георгия Донателло. Я знаю, что не сумела вполне отразить суть искреннего и бескорыстного служения Богу, но верю, что отец Джон меня поймет и простит.

Следующие слова благодарности – Кэри Уайт, моему доброму другу и личному редактору. Спасибо тебе за честность, прямоту и неизменную веру в меня и мои книги.

Тамара Бьянко – лучший личный ассистент всех времен. Я знаю, что для тебя нет ничего невозможного, но эта книга нуждалась в тебе, как ни одна другая.

Отдельная благодарность Симону Бьянко, который позволил мне использовать свою фамилию и помогал со всеми вопросами, касающимися Италии.

Джейн Дистел и ребята из «Дистел энд Годрич» – я всегда чувствую, что вы прикрываете мне спину. Большое спасибо и издательству «Лейк Юнион Паблишинг», которое полюбило эту историю и поверило в нее. Своим успехом она обязана работе Джоди Уоршоу, Дженны Фри и множества других замечательных людей.

Наконец, огромное спасибо моему мужу, который, похоже, никогда не сомневается в моих способностях, и нашим детям, чья мать вечно витает в облаках или сидит, закопавшись в книжки. Супруг, дети, родители, братья и сестры – лучшее, что есть в моей жизни. Я никогда не устану благодарить вас за любовь и поддержку.

Как и Анджело, я верю, что Бог тих. Но это не значит, что он слеп или равнодушен к делам человечества. Я не знаю его замыслов и, подобно Еве, думаю, что их не знает никто. Но я благодарна хотя бы за такое знакомство с ним и, каждодневно ощущая его любовь и присутствие в своей жизни, стараюсь лишь так же тихо следовать его заветам.

Кусочек пергамента с отрывками из Торы, который верующие евреи прикрепляют к косяку входной двери. (Здесь и далее прим. пер.)

Вытянутое помещение, часть интерьера церковного здания, ограниченная с одной или с обеих продольных сторон рядом колонн или столбов.

Полукруглая выступающая часть здания, перекрытая полу куполом.

Дюк Эллингтон (1899–1974) – джазовый композитор, аранжировщик и пианист; один из наиболее известных джазовых музыкантов XX века.

«Значение имеет только то, в чем есть задор» ( англ .).

«Амида» («Стояние») – главная молитва в иудаизме, которая читается всегда стоя.

Мраморная лестница старого Латеранского дворца, ныне не существующего. Согласно католической традиции, по ней поднимался на суд Иисус Христос.