Камиль Зиганшин - Золото Алдана [Роман в 2 книгах]

Отсюда им открылась потрясающая панорама, состоящая из величественных нагромождений отрогов, мрачных клыкастых пиков, местами припудренных снегом и разделенных ребристой насечкой ледников.

Горы! Красота, застывшая в камне! Казалось бы, нет в этих неприступных изломах, уступах, расщелинах никаких закономерностей и пропорций. Один хаос. Но каков хаос! Сколько в нем неукротимого величия и непостижимой гармонии. Среди всего земного, пожалуй, именно в горах заключена высшая степень совершенства творений Создателя!

— Где-то там прячется наше Беловодье, — убежденно заявил вдруг Елисей. Отчего у него появилась такая уверенность, он и сам не знал.

Любовались скитники красотой гор недолго. С востока надвигалась серая армада всклокоченных туч. Уткнувшись в белоснежные пики, она замедлила свое движение и стала проседать ко дну ущелья. Вскоре все потонуло в холодном тумане. Путникам даже в оленьих куртках стало зябко. Спуск в долину из-за коварной текучести курумника и почти нулевой видимости оказался опасней и утомительней подъема. Внизу тумана, к счастью, не было. Прыгая по выступающим из воды камням, скитники переправились через бурный поток, вырывавшийся из-под тающих ледников. Потом в течение нескольких часов протискиваясь между расщелин, заваленных шершавыми зеленоватыми глыбами, искали проход в скалистом хребте. Он, хотя и был значительно ниже первого, а потому и бесснежным, на деле представлял собой сплошную неприступную стену.

Умаявшись, ходоки устроились отдохнуть среди огромных валунов, напоминающих семейство свернувшихся калачиком медведей. На вертикальной поверхности одного из них они разглядели выдолбленные рукой человека замысловатые узоры из спиралей и волнистых линий. Сплетаясь, они образовывали фигуру человека. Вокруг более мелкие изображения птиц, оленей, медведя, рыб и лодок с людьми. По нижнему краю какие-то загадочные знаки. На соседнем валуне — десятки изображений оленей. Почти все в стремительном беге. Удивило изображение животных с длинным, до земли, носом.

Пока увлеченно разглядывали все эти рисунки, из-за нагромождений скал выбежали бородатые крутороги и, с разбегу запрыгнув на высокий уступ, исчезли, словно растворились в гранитной стене. Вскарабкавшись следом, скитники обнаружили скрытую от взора узкую щель.

— Пошли за ними, — скомандовал дед.

Первые саженей десять дались с трудом — больно тесным оказался проход. По клочьям шерсти, оставленным на щербатых выступах, было понятно, что и баранам здесь непросто протискиваться. К счастью, дальше щель расширялась. Однако идти стало еще трудней — тропа круто устремилась вверх. Но не только крутизна осложняла движение. Путников сильно напрягало то, что, отдаляясь от противоположной стены, она теперь как бы нависала над трещиной — оступишься и полетишь в пропасть. Тем не менее еще до захода солнца им удалось добраться до перевальной седловины и спуститься на базальтовое плато, сплошь покрытое цирками. Оно было довольно ровным и упиралось в очередной поперечный хребет, тянущийся, как и все остальные, с востока на запад. Переночевав у худосочного, из-за нехватки дров, костерка, разведчики пошли четко на север. Елисей с беспокойством поглядывал на высокую, медленно надвигающуюся стену. Она была иссечена рубцами и трещинами, забитыми в изголовье льдом, а водораздельный гребень представлял собой нагромождение шпилей самых неожиданных форм. С каждым часом приближаясь, стена росла и казалась все неприступней.

Следующую ночь провели у подножия хребта, на пружинистом ковре кедрового стланика. От него исходил густой аромат молодой, разогретой солнцем хвои. Разглядывая утром высившуюся перед ними серую громадину, скитники задумались. Удастся ли перебраться, и что ждет их за ней?

На каменных скатах угадывались набитые за многие века бараньи тропы. По некоторым и сейчас двигались небольшие табунки в десять-пятнадцать голов. Особенно эффектно выглядели их точеные фигурки на гребнях, на фоне густо-синего неба.

Возле одинокой скалы-башни, которую снежные бараны использовали для отстоя, когда их преследовали волки, заметили взгорбленную глыбу — медведь! На этот раз настоящий. Люди затаились.

Зверь вразвалку ходил вокруг останца, деловито ворочая по плотной дерновине угловатые обломки, облепленные клочьями серой, под цвет скал, шерсти. Среди них белело несколько черепов, один с великолепными, желтоватого цвета, спиралевидными рогами. Не найдя ничего съестного, медведь побрел было к хребту, но внезапно замер бурым изваянием. Неуловимым движением развернувшись, присел и осторожно застелился по камням. Несколько раз замирал и вдруг со скоростью молнии метнулся в сторону рыжеватой, от высохшей травы, кочки, из-за которой предательски торчали уши зайца…

Не желая тревожить хозяина округи, дед с внуком терпеливо дождались окончания трапезы и вышли из укрытия, лишь когда насытившийся зверь побрел к ручью на водопой.

Большинство расщелин у подножия хребта были завалены конусами осыпей, состоящих из угловатых обломков, частично затянутых кедровым стлаником. Взбираться по этим кучам было несложно, но опасно, поскольку некоторые камни лежали неустойчиво и порой пугающе покачивались под ногами. Худенький, ловкий Изосим, шедший все время за дедом, здесь быстро обошел его. Елисею все трудней было поспевать за внуком. В одном месте он не устоял на шатком обломке и, падая, угодил ногой в расщелину. Изосим обернулся на непроизвольный вскрик деда. Среди шершавых глыб виднелся лишь его картуз. Внук подскочил и помог освободить зажатую ногу.

— Больно?

— Терпимо. Зашиб малость. Счас, вотру слюну, сотворю молитву, и все пройдет.

И впрямь, после этих немудрящих действий боль отпустила. Нога лишь чуть ныла, но идти Елисей мог, только опираясь на посох и плечо внука. Так они доковыляли до безветренного пятачка со студеным родничком, бьющим из-под скалы. Здесь и заночевали. Ступня к утру распухла и посинела. Наступать на нее Елисей не мог. Было очевидно, что ему необходимо пару дней полежать. Чтобы не терять время зря, дед предложил Изосиму попробовать перебраться через стену одному.

— Пока я не ходячий, разведаешь, есть ли проход и что там дальше. За меня не беспокойся. Воды хоть залейся, харчей в достатке — на дня три можешь смело рассчитывать. Токо гляди, поосторожней, без нужды не рискуй, — напутствовал он внука.

Пройдя между испятнанных лишайниками скал, за которыми Изосим надеялся найти доступный перевал — туда стекались хорошо набитые звериные тропы, он увидел под нависающим карнизом черную дыру. Поднялся к ней на одном дыхании. Это была пещера. Пол у входа был завален громадными глыбами когда-то рухнувшего свода. В слабом свете угадывались сводчатые арки, уходящие в таинственный мрак. Изосим осторожно, шаг за шагом стал углубляться в черноту. Шаги гулко отзывались в пустоте. Уже после первого поворота парнишке пришлось достать из котомки несколько завитков бересты, и, запалив один, насадить его на кончик посоха.