Камиль Зиганшин - Золото Алдана [Роман в 2 книгах]

Что интересно, за все время отсидки у него ни разу не возникло даже смутной мысли о побеге. Более того, Корней искренне считал решение суда мягким.

В лагере отбывали срок разные люди. Скитнику в первый, самый трудный год повезло с соседом по нарам. Им оказался отец Илларион, худой, с лицом аскета просвещенный иерей. Это он, видя, что от Корнея уже остались кожа да кости, убедил его перестать истязать себя голодом без меры.

— Довольно голодать. Несуразно это. Помрешь, что проку? Входящее уста не оскверняет. На то пища и создана, чтобы поддерживать телесную обитель для души.

Лагерная жизнь сдружила этих людей, хотя в миру их пути вряд ли бы пересеклись. По ночам они часто шептались, беседовали о Боге, удивлялись терпимости его к людским грехам.

Широких взглядов, добрый, честный просвитор [137] Просвитор — священник. , хотя и был служителем не признаваемой староверами никонианской церкви, столь глубоко любил Бога, что скитник невольно задумывался: «Может, на самом деле, важна не форма обряда, а ее суть. Она ведь едина с нашей». Но тут же отгонял эти святотатственные мысли.

Илларион, будто читая мысли Корнея, как-то сам заговорил на эту тему:

— Думается, напрасно делят православных на правых и не правых. Все равночестны. Все мы проповедуем одно — жизнь в ладу с совестью, соблюдение Христовых заповедей: почитай отца и мать, не убий, не прелюбодействуй, не кради, не лги. К чему спорить по догматам веры? И ваше двуперстие, и сложение перстов по чину нашей церкви — все есть крест, и Христос оба приемлет. Мы почему чаем, что троеперстие праведно — молимся — то ведь трем Божественным ипостасям: Отцу и Сыну и Святому Духу. Хотя, должен согласиться, реформа церкви в том виде, как Никон ее провел, вредоносной оказалась, ибо цену великую заплатили. И народ раскололи, и духовную силу России раздором ослабили. Сейчас, Корней, важно, чтобы сами церкви искали путь к примирению.

— Так и мы завсегда за жизнь без перекоров и хулы. Наш наставник учит: какой бы грешный человек ни встретился — не суди самого, суди дела его. Даже сам Господь больше прощает, чем судит. Милосердие — главная добродетель православного.

— Вот и к инакомыслию с большим терпением и пониманием следует подходить. Если вдуматься, суть всех религий едина, и я мечтаю о том, чтобы началось движение к засеванию поля семенами единоверия. Согласись, дружок, ни один здравый человек не станет порицать говорящего на ином языке.

— Спору нет.

— Отчего ж с религиозными воззрениями должно быть иначе? Разные вероучения это все равно, что разные языки. Каждое слово в русском языке имеет аналог в заморском. Звучит оно иначе, но смысл один. В разные периоды развития человечества Создатель диктовал избранным — Моисею, Будде, Мухаммеду правила жизни на земле и стержневыми в них установил Совесть и Любовь.

Мы, люди, считаем, что языки обогащают нас. Бесспорно, они способствуют многоцветию культур, но мне кажется, будь на земле единый язык, культура от этого не обеднела бы. Ведь на нее в первую очередь влияет не сам язык, а место проживания и характер народа. Где-то один раз в сто лет снег выпадает. Где-то по девять месяцев лежит. Представь, что якуты и французы стали говорить на одном языке. Не станут же от этого в Якутии, как во Франции, проводить соревнования по катанию бочек с вином, а французы устраивать скачки на оленях. У них разные условия жизни и разные традиции.

— Я об этом не задумывался. Мысль занятная.

— Для благополучия общества важно, чтобы все человечество в целом, и каждый из нас в отдельности, жили в любви друг к другу и по совести, как мы уже говорили — с Богом в сердце. Жизнь, потраченная на удовлетворение только телесных потребностей, без духовности, без идеалов, без высоких стремлений — это низшая, не достойная человека форма жизни. Она не может дать человеку счастья.

— А что по-вашему есть счастье?

Илларион, разглаживая волнистую бороду, слегка задумался:

— Счастье для каждого возраста разное. Для малыша это мама и папа. А для зрелого человека основой для счастья является любовь, гармония в душе и путь к Богу.

— Не все знают, как найти этот путь. Путей-то много, можно ошибиться.

— Отвечу притчей. Один человек пришел к апостолу и попросил:

— Мне чужда мирская суета, помоги, укажи путь к Богу.

Апостол в свою очередь спросил:

— Скажи, а кого ты любишь?

— Ты меня не понял. Я не обычный человек. Мне чуждо все земное. Подскажи, где он, путь к Богу?

Апостол задумался и ответил:

— Иди и полюби кого-нибудь.

— Мудрая, поучительная притча. Вот вы, батюшка, со мной, как с ровней, а ведь я недостоин такого отношения. Смертный грех на мне — грех прелюбодеяния. Помимо того, повинен в смерти ажно шестерых людей. Это терзает мою душу, не дает покоя.

— Прелюбодеяние — смертный грех, но для Господа важно, что ты это осознаешь и страдаешь. Покаянием и молитвами возможно отчасти искупить его.

Корней всегда с большим интересом слушал рассуждения, проповеди священника, и порой ему становилось даже неловко от того, что тот доверяет ему самые сокровенные мысли:

— Мне непонятно, для чего сотни, а может, и тысячи пастырей арестованы. Кто расстрелян и молится о нас в сонме новомучеников, кто, как я, в лагерях. А сколько церквей порушено! В иных городах ни одной не осталось!

Коммунизм — идеал социального устройства общества. Но коммунизм на безбожии — это ошибка. Катастрофическая ошибка! Чтобы построить истинный коммунизм, большевикам, наоборот, было бы крайне полезным привлечь духовенство в союзники и проповедовать через него религию любви, а не религию страха доносящих друг на друга граждан.

Опираясь на веру, намного легче было бы воспитать совершенного человека, ведь цели и православия, и коммунизма сходны. А большевики ввели запрет на церковь, чем у многих породили неприязнь к власти. Народ приучается к тому, что не грешно обманывать, обкрадывать, а крестить детей да молиться все равно тайно продолжает. Удивительно, что большевики не понимают этой очевидной истины!

— Как верно все, что вы, отец Илларион, говорите, — изумлялся Корней.

— Душа ведь болит от творящейся жестокости. Никогда не сделать добро дурными средствами. Так и нынешний строй, хоть и объявил благие цели, используя для их осуществления насилие, превращается во зло для народа. Если, к примеру, ты хочешь, чтобы в соседней деревне жили справно, ты же не будешь для этого красть у своего соседа. Или, проще говоря, нельзя осчастливить дальних, делая несчастными ближних. Впрочем, сейчас точнее будет сказать «нельзя сделать счастливыми левых, делая несчастными правых».

Для меня удивительно то, что верхи никак не поймут, что без этической, нравственной основы немыслима нормальная экономика и невозможно хозяйственное процветание. Власть, не осознающая этого, обречена.