Ананд Неелакантан - Бросок костей

— Собака то слепая! — воскликнул Ашваттхама и осторожно положил руку на голову животного.

Когда пес успокоился, он начал ласково гладить его и мягко с ним говорить. Вскоре собака уже облизывала лицо брахмана, а тот с улыбкой принимал от нее эти знаки полного доверия.

«Вот бы отец увидел меня, обнимающегося с уличным псом!» — подумал Ашваттхама.

Когда ему было шесть лет, он привел домой щенка. Дрона тогда чуть не ослеп от ярости. Он бил сына до тех пор, пока не сломалась трость, и все это время повторял, что для брахмана великий грех иметь собаку в качестве домашнего животного. Собаки, по его словам, являлись грязными животными, олицетворением всего, что в мировоззрении брахманов было грехом. Собаки привязывались к своим хозяевам, они охраняли свою территорию и боролись за нее, они были полны чувств и слишком любили жизнь. Собака — это символ привязанности живого существа к нашему иллюзорному миру, в отличие от невозмутимой священной коровы, не имеющей никаких привязанностей. Ашваттхаму же, наоборот, притягивало то, что так ругал его отец.

Сын Дроны прижал к себе слепую собаку. Пес продолжал вылизывать его лицо с любовью, на которую не каждый человек способен.

Тем временем Карна раздвинул изодранные тряпки. Суйодхана в ужасе отвернулся. Лицо человека покрывали ссадины и синяки, одежда вся была в крови. Карна крикнул, прося поднести воды. К нему подбежал воин с кувшином. Нищий жадно проглотил предложенную ему воду и сделал попытку встать на ноги. Но его тело пробила дрожь, и он упал обратно на землю.

Суйодхана помог ему подняться.

— Что с тобой произошло?

— Кто-то торопился достичь обители моего Господа и сбил меня с ног. Позже я оказался на пути моего Господа, и он переехал меня, — загадочно ответил нищий.

— Что он несёт? — спросил Ашваттхама.

— Кажется, сначала его сбили всадники Экалавьи, а затем, только он поднялся, на него налетели воины Кришны, спешащие в погоню, — предположил Суйодхана.

Нищий в этот момент воскликнул:

— О Кришна! Как я счастлив, что тело мое смогло смягчить поступь твоих ног! Ты благословил бедного Джару, не забыв в такой спешке коснуться меня копытами своего коня! Твои деяния бесподобны, твоя любовь неизмерима, о Господь!

— Вот, Суйодхана, и ответ на твой вопрос, — усмехнулся Карна. — Перед тобой бедняк из Индрапрастхи!

А про себя царь Анги подумал:

«Снова ты явился передо мной, Джара, чтобы опять разбить мое сердце».

— Я, кажется, знаю этого человека…

Договорить Суйодхана не успел, Джара перебил его:

— Это ты хотел увидеть городских бедняков? Пойдем со мной! Благословенны бедные, ибо они истинные почитатели моего Господа! Тем, кто искренне любит Господа, Господь многократно воздает своей любовью! Первым делом он отнимает богатства. Он приносит своим преданным несчастья и бедствия, так как знает, что только в страданиях мы вспоминаем о его величии! Когда мы счастливы и богаты, то не думаем о Господе и с головой погружаемся в мирские наслаждения. Тогда Господь награждает нас страданиями, мы начинаем испытывать ненависть к этому иллюзорному миру и, в конце концов, достигаем освобождения! Господь исполнен сострадания! Следуй за мной, и ты увидишь народ моего Господа, людей моего Хари, преданных моего Кришны. Ты увидишь рай!

— Он верит в какого-то неуверенного в себе бога, одержимого воспеваниями и похвалами, — произнес Ашваттхама.

Все, кроме Джары и Суйодханы, рассмеялись.

— Кришна! Кришна! — исступленно восклицая, Джара побежал к реке.

Дхарма вырвался из рук Ашваттхамы и бросился догонять своего хозяина. Суйодхана с друзьями отправились следом. У реки, в месте для омовений, стоял Джара и умолял лодочника переправить их на другой берег. Лодочник раздраженно отказывал нищему, но сменил гнев на милость, когда увидел царевича и его свиту. Он, подобострастно кланяясь, принялся освобождать место в своей лодке.

Оставив своих воинов и слуг, друзья, в сопровождении нищего и его собаки, поплыли на другой берег Ямуны. Пока лодка шла к поселению неприкасаемых, солнце медленно растворялось в пурпурных водах реки. Над водой пролетали стаи птиц. Карканье ворон оплакивало уходящий день. Друзья сидели в лодке, завороженные окружающей их красотой. Они позабыли обо всем, внимая голосу нищего, который пел в такт поднимающимся и опускающимся в воду веслам. Лодка приблизилась к берегу. На мгновение в воде отразился серебряный месяц, затем удар весла разбил его на мириады сверкающих брызг.

Не успели они ступить на землю, как перед ними вырос темнокожий человек. От неожиданности Суйодхана схватился за рукоять своего меча. Но незнакомец сжал его запястье и сказал:

— Ты царевич? Точно, царевич! На тебе богатые одежды. Зачем ты пришел к нам в гости? Здесь живут неприкасаемые. Такие как ты сюда не приходят, боясь оскверниться. Может быть, ты ищешь меня? Тебе нужен зодчий, чтобы построить дворец или целый город? Я могу это сделать, только возьми меня с собой! Я возвел им этот город, а они изгнали меня из него. Если я построю для тебя город, дай нам в нем место. Немного места, где мы могли бы жить. Это все, что нам надо. Немного места, немного внимания, немного сочувствия… Мы тоже люди, и нет нашей вины в том, что у нас темная кожа. Клянусь, я построю тебе великолепный город! Ты видел город Индрапрастху? Я построил его…, мы все построили его. В жару, в дождь, женщины и дети строили этот блистающий золотом город. Я изваял образ бога в храме…, но мне не дали открыть ему глаза. Бог остался слеп. Если я построю для тебя храм, ты пустишь меня смотреть на богов?

Карна стиснул зубы, Ашваттхама отчаянно махнул рукой. Они слышали об искусном зодчем, построившем Индрапрастху. Этот говоривший подобно безумцу человек и был знаменитым Майей. Пандавы изгнали Майю и его племя из нового города, когда они стали не нужны. Бедные люди поселились вдали от Индрапрастхи, на другом берегу Ямуны, в мрачном краю, ставшем прибежищем для обездоленных. Здесь стоял смрад, валящий с ног подобно удару палицы. Друзья разглядели во мраке ряды жалких лачуг. Кое-где виднелся огонек масляных светильников, доносились голоса и крики, в том числе шум пьяных ссор. Здесь было столько страданий, что каждый житель поселка действительно ненавидел свое существование и молился о мокше-освобождении. Сострадание Господа потрясло воображение царевича и его спутников.

— Майя! Что ты тут делаешь?

Из темноты появился старик, взял за руку и попытался увести зодчего. Но вдруг взгляд его упал на Карну. Он внимательно осмотрел панцирь Карны, а когда встретился глазами с воином, сказал:

— Он немного не в себе. Когда у Майи нет работы, то он заговаривается и становится похож на безумца. Но он не сумасшедший. Майя очень одаренный человек.