Микаел Шатирян - Генерал, рожденный революцией [Повесть об Александре Мясникове (Мясникяне)]

Заседание должно было начаться во второй половине дня, а пока те, кто уже прибыл, сидели в кабинете Мясникова и беседовали. Алибегов и Щукин на правах хозяев принесли откуда-то большой пузатый чайник, солдатские жестяные кружки и две буханки ржаного хлеба. Появился из типографии Кнорин с пачкой только что вышедшего номера «Буревестника». Все оживились и, согреваясь чаем, начали просматривать газету. В передовой статье, посвященной открытию II съезда Советов, говорилось:

«Нам нужно кончить грабительскую войну, предложив демократический мир! Нам нужно отменить помещичьи права на землю и передать всю землю без выкупа крестьянским комитетам! Нам нужно уничтожить голод, побороть разруху и поставить рабочий контроль над производством и распределением! Нам нужно дать всем народам России право свободного устроения своей жизни. Но для того, чтобы осуществить все это, необходимо прежде всего вырвать власть у корниловцев и передать ее Советам Рабочих, Солдатских и Крестьянских депутатов. Поэтому наше первое требование: «Вся власть Советам!..»»

Верная себе, газета ставила вопрос о власти открыто, прямо и резко, и комитетчики, читая эти строки, невольно думали о том, как на это будут реагировать в штабе фронта. И, конечно, не могли знать, что через час-полтора начальник штаба генерал Вальтер, прочитав эти строки, в бешенстве напишет — в какой уж раз! — распоряжение 6 запрещении дальнейшего издания «Буревестника»...

...Еще летом, как только минские большевики вышли из пресловутой «объединенки» и создали свою собственную организацию, Мясников, Фрунзе, Фомин и другие начали подумывать о том, что для воздействия на массы солдат, только что вышедших из долгой политической спячки и сразу попавших под влияние «революционного оборончества» партий эсеров и меньшевиков, их партия должна иметь здесь свою собственную газету. Но среди минских большевиков были и такие, которые посмеивались: «Какими силами и на какие средства здесь, в Минске, можно издавать большевистскую газету, да кто ее будет читать?»

18 июня Временное правительство начало на фронте наступление. Минские большевики как в городе, так и в войсках вели усиленную устную агитацию и добились многого: наступление на Западном фронте, в сущности, было сорвано. Однако в стране началось то, что Ленин непосредственно связывал с наступлением на фронте, — насилие над массами, преследование интернационалистов, отмена свободы агитации, аресты и расстрелы тех, кто был противником продолжения войны, то есть в первую очередь большевиков. В этих условиях издание газеты становилось уже крайне необходимым. Поэтому Минский комитет направил одного из своих членов, Дмитриева, в Питер, с «челобитной» — ссудить некоторую сумму для начала издания газеты. И ЦК, сам находящийся в крайне стесненных финансовых обстоятельствах, прислал молодой организации целых две тысячи рублей.

Это был подлинный праздник: на эти деньги можно было выпустить, как рассчитали минчане, шесть номеров газеты тиражом в 3 тысячи экземпляров.

Но тут же выяснилось, что ни один владелец типографии в городе не желает связываться с большевиками. Стоило сказать им, чьим органом будет новая газета, как тут яге слышался ответ: «Дураков мало, чтобы из-за большевистского листка поплатиться собой и своим семейством!»

Так, обойдя почти все типографии города, Мясников, Кнорин и Фомин наконец пришли к старому типографу, добродушному еврею Данцигу. Его типография когда-то выпускала монархическую газету «Северо-Западный край», закрытую после Февральской революции, поэтому он нуждался в заказах. Тут же был заключен договор, оставлен задаток на пять первых номеров, а на остальные деньги, снова с помощью всяких хитростей, была доставлена бумага.

Но и после этого забот хватало. Чтобы дело не провалилось сразу же, надо было найти своих наборщиков-большевиков и других типографских работников. А поскольку таковых было мало, то член Минского комитета Альферов выполнял одновременно обязанности и метранпажа, и выпускающего, и вербовщика рабочих, и организатора их питания, наконец, сам с верстаткой в руке становился у наборных касс. С его помощью было и найдено название газеты: «Звезда» — в память об одной из старых и боевых большевистских газет.

Первый номер «Звезды» вышел в свет 27 июля. И сразу стало ясно, насколько были правы те, кто стремился создать эту газету. Она сыграла огромную роль в консолидации разрозненных в огромном крае и на фронте групп большевиков вокруг вновь созданного центра — Северо-Западного областного комитета РСДРП (б). Она была главным средством политического воспитания масс, распространения идей большевиков среди рабочих и крестьян, среди солдат и офицеров. «Звезда» сразу стала любимой и необходимой газетой для одних, ненавистной — для других. Для того чтобы поддержать ее дальнейшее существование, солдаты из фронтовых частей, голодающие рабочие из разных городов собирали свои последние копейки и отсылали с нарочными в редакцию «Звезды». И Мясников, человек отнюдь не сентиментальный, однажды был растроган буквально до слез, получив такое письмо:

«Мы, солдаты, политические арестованные, находящиеся в распоряжении этапного коменданта 13 этапа города Минска и вот уже два месяца не получающие жалованья, прочитавшие дорогую нам газету «Звезда», несмотря на наше тяжелое материальное положение, решили отчислить в «железный фонд» газеты нашу посильную лепту — наш однодневный паек из хлеба и сухарей, недобранный нами в сумме 12 р. 60 к. Приветствуем «Звезду», выходящую на страх буржуазии, а нам на просвещение».

Зато штаб фронта, эсеры и меньшевики приходили в ярость от каждого номера газеты. В ставку и в Питер, правительству, летели телеграммы и доносы на эту «зловредную» газету, в результате чего 23 августа поступило распоряжение: закрыть «Звезду» и — для пресечения «зла» в самом корне — секвестровать типографию, где печаталась газета.

Но ни сами большевики, ни фронт, ни трудящиеся края уже не могли обходиться без этой своей газеты, говорящей правду о войне и политике. Поэтому принимались все меры, чтобы возобновить ее издание под другим названием. Поскольку теперь все знали печальную участь Данцига и никто уже не соглашался предоставить типографию большевикам, то пришлось буквально «революционным порядком» захватить ее у некоего Гринблата и начать печатать газету под названием «Молот».

После того как «Звезда» проложила дорогу большевистскому влиянию на массы, «Молот» сразу завоевал огромную популярность среди них. Тираж газеты по тем временам был просто огромным. Если «Звезда» с трех тысяч экземпляров дошла до шести, то «Молот» сразу поднялся до восьми, а потом и до десяти тысяч.