Оливер Боуден - цикл Ассасин. Компиляция. кн. 1-7

Остаток пути к дому я бежала с мечом в руке, готовая вступить в поединок с каждым, кто посмеет встать между мной и моим особняком. В ушах отдавался стук сердца. Я молила Бога, чтобы слуги не пострадали и чтобы толпа не успела добраться до моего жилища. Все мысли были только о чемодане. Там лежали письма Хэйтема Кенуэя и кулон, отданный мне Дженнифер Скотт. Помимо них в чемодане я хранила разные безделушки, скопившиеся за эти годы. Каждая для меня что-то значила.

У ворот я увидела дворецкого Пьера. Он стоял, прижимая к груди сумку со своими пожитками, и беспокойно озирался по сторонам.

– Слава богу, мадемуазель, – сказал он, заметив меня.

Но я смотрела не на него, а на двор и крыльцо. Двор был усеян моими вещами. Приоткрытая дверь вела в разгромленный вестибюль. Мой дом успели ограбить.

– Мародеры пробыли здесь считаные минуты, – почти шепотом сообщил Пьер. – Мы заколотили окна и заперлись изнутри, но наш садовник Анри по обыкновению возился с кустами. Мятежники схватили его и угрожали убить, если мы не отопрем двери. Мадемуазель, у нас не было выбора.

Я кивала, думая только о своем чемодане, стоявшем в спальне. Одна часть меня хотела рвануться туда, вторая убеждала хорошенько все обдумать.

– Вы поступили совершенно правильно, – заверила я дворецкого. – Ваши личные вещи не пострадали?

– Нет, все здесь, – ответил Пьер, приподнимая сумку.

– Представляю, каких страхов вы натерпелись. Вам нельзя здесь оставаться. Нынче общаться со знатью опасно. Отправляйтесь в Версаль. Я позабочусь, чтобы вам и остальным слугам был возмещен ущерб.

– А вы, мадемуазель? Неужели вы останетесь в этом аду?

Я оглянулась на разграбленный особняк. Ощущая холод в сердце, я смотрела на вещи моей семьи, разбросанные по двору, словно кучи мусора. На глаза попалось мамино платье. Значит, мародеры побывали на верхних этажах и наведались в спальни.

– Я пойду в дом, – взмахнув мечом, сказала я Пьеру.

– Нет, мадемуазель, этого я не могу допустить. К тому же пара мерзавцев по-прежнему остается внутри. Напились до безобразия и продолжают рыскать в поисках добычи.

– Вот потому я и пойду в дом. Покажу, кто здесь хозяин.

– Мадемуазель, но они вооружены.

– Я тоже.

– Они пьяны и очень злы.

– Я трезва, но тоже очень зла. Это и к лучшему… А теперь поспешите!

Пьер и не собирался оставаться. Он был хорошим человеком, но его верность хозяевам имела пределы. Он мог бы оказать сопротивление мародерам, однако о сражении с ними не было и речи. Пожалуй, даже хорошо, что толпа явилась сюда в мое отсутствие. Иначе пролилась бы кровь и, возможно, погибли бы совсем не те, кого я хотела видеть мертвыми.

Достигнув входной двери, я достала пистолет. Локтем открыла дверь пошире и крадучись вошла в вестибюль.

Меня встретил хаос. Опрокинутые столы. Разбитые вазы. Повсюду валялись вещи, которые грабители сочли не имеющими ценности и бросили. Невдалеке от двери, лежа ничком, храпел мертвецки пьяный мародер. В противоположном углу я увидела второго. Этот спал сидя, упершись подбородком в грудь. Рука сжимала пустую бутылку из-под вина. Дверь в погреб была распахнута настежь. Держа пистолет наготове, я на цыпочках подошла к ней. Прислушалась, однако ничего не услышала. Тогда я слегка пнула ногой ближайшего пьянчугу. Он ответил громким храпом. Да, он был пьян. Но ничего злого и коварного я в нем не заметила. То же я могла сказать и про его дружка.

Если не считать храпа, на первом этаже было тихо. Я подошла к лестнице, ведущей в подвальный этаж, снова прислушалась и опять ничего не услышала.

Пьер был прав: мародеры здесь не особо задерживались. Пограбили винный погреб, кладовую с припасами и, конечно же, прихватили столовое серебро из посудной. Мой дом был для них очередной короткой остановкой на дороге сегодняшних погромов.

Теперь наверх. Я вернулась в вестибюль и сразу поднялась к себе в спальню, застав там такой же беспорядок, как повсюду в доме. Мародеры добрались и до моего чемодана, однако не увидели внутри ничего стоящего и потому попросту вывалили все содержимое на пол. Я убрала в ножны абордажную саблю, засунула пистолет в кобуру и, опустившись на колени, стала торопливо собирать бумаги и возвращать их на прежнее место. Слава богу, кулон лежал на самом дне, и мародеры его даже не заметили. Письма я аккуратно уложила поверх безделушек, собрав их вместе и разгладив помятые листки. Потом я защелкнула замки чемодана. Его я решила для сохранности переправить в Королевский дом. Я обязательно туда поеду, но вначале нужно навести хоть какой-то порядок и надежно запереть дом.

Мной начинало овладевать тупое безразличие. С пола я пересела на краешек кровати, чтобы собраться с мыслями. Все они вертелись вокруг простых дел: закрыть двери, заползти в укромный угол и никого не видеть. Наверное, потому-то я и спровадила Пьера в Версаль. Погром в моем особняке стал для меня новым поводом предаться скорби, а горевать я хотела в одиночестве.

Я встала, вышла на балкончик лестничной площадки, посмотрела вниз. Издали доносились приглушенные звуки уличных беспорядков. Близились сумерки. Пора зажигать свечи. Однако вначале я решила избавиться от непрошеных гостей.

Когда я спустилась вниз, мне показалось, что тот, кто спал возле двери, шевельнулся.

– Если ты проснулся, убирайся отсюда без промедления, – громким голосом потребовала я. – А если продолжаешь спать, получишь сапогом по яйцам и вмиг проснешься.

Пьянчуга силился поднять голову. Он моргал, пытаясь вернуться в осмысленное состояние и вспомнить, где находится и как сюда попал. Он отлежал руку и со стоном повернулся, чтобы высвободить ее.

А потом он вдруг встал и закрыл дверь… Именно так: встал и закрыл дверь.

Почти сразу же в моем мозгу вспыхнул вопрос: каким образом пьяница, только что валявшийся на полу, сумел проворно вскочить и ловким движением закрыть входную дверь? Как ему это удалось?

Ответ напрашивался сам собой: это был не пьяница. Он лишь искусно притворялся, что пьян. А в руке, которую он якобы отлежал, находился пистолет, который мнимый пьянчуга непринужденно (и даже с какой-то небрежностью) направил на меня.

Мысленно я крепко выругалась.

Инстинкт заставил меня обернуться, и не напрасно. Второй «пьяница» тоже чудесным образом протрезвел и теперь стоял на ногах, держа меня под прицелом своего пистолета. Я угодила в западню.

– Привет из Лондона, от семьи Кэрролл, – произнес первый «пьяница».

Он был старше напарника. Коренастый, грудь колесом, он явно был тут главным.

Теперь отрицать очевидное не было нужды. Мы с мистером Уэзероллом знали, что рано или поздно Кэрроллы придут за нами. Мы напоминали друг другу о необходимости быть готовыми и, вероятно, считали себя достаточно подготовившимися.