Джон Рид - Восставшая Мексика. Десять дней, которые потрясли мир. Америка 1918

Н. Ленин .

1920 г.

«Десять дней, которые потрясли мир» — так озаглавил Джон Рид свою замечательную книжку. В ней необычайно ярко и сильно описаны первые дни Октябрьской революции. Это — не простой перечень фактов, сборник документов, это — ряд живых сцен, настолько типичных, что каждому из участников революции должны вспомниться аналогичные сцены, свидетелем которых он был. Все эти картинки, выхваченные из жизни, как нельзя лучше передают настроение масс — настроение, на фоне которого становится особенно понятен каждый акт великой революции.

На первый взгляд кажется странным, как мог написать эту книгу иностранец, американец, не знающий языка народа, быта… Казалось, он должен был бы на каждом шагу впадать в смешные ошибки, должен был бы проглядеть многое существенное.

Иностранцы иначе пишут о Советской России. Они или вовсе не понимают совершающихся событий, или берут отдельные факты, не всегда типичные, и их обобщают.

Правда, очевидцами революции были очень немногие.

Джон Рид не был равнодушным наблюдателем, он был страстным революционером, коммунистом, понимавшим смысл событий, смысл великой борьбы. Это понимание дало ему ту остроту зрения, без которой нельзя было бы написать такой книги.

Русские тоже иначе пишут об Октябрьской революции: они или дают оценку ее, или описывают те эпизоды, участниками которых они являлись. Книжка Рида дает общую картину настоящей народной массовой революции, и потому она будет иметь особо большое значение для молодежи, для будущих поколений — для тех, для кого Октябрьская революция будет уже историей. Книжка Рида — своего рода эпос.

Джон Рид связал себя целиком с русской революцией. Советская Россия стала ему родной и близкой. Он в ней погиб от тифа и похоронен под Красной стеной. Тот, кто описал похороны жертв революции, как Джон Рид, достоин этой чести.

Н. Крупская.

Десять дней, которые потрясли мир.

С линогравюры В. Шаранговича.

Эта книга — сгусток истории, истории в том виде в каком я наблюдал ее. Она не претендует на то, чтобы быть больше чем подробным отчетом о Ноябрьской революции {27} , когда большевики во главе рабочих и солдат захватили в России государственную власть и передали ее в руки Советов.

Естественно, большая часть книги посвящена «Красному Петрограду», столице и сердцу восстания. Но пусть читатель помнит, что все происшедшее в Петрограде — в разное время, с разной напряженностью — почти в точности повторилось по всей России.

В этой книге, первой из ряда книг, над которыми я работаю, мне придется ограничиться записью тех событий, которые я видел и переживал лично или которые подтверждены достоверными свидетельствами; ей предпосланы две главы, кратко обрисовывающие обстановку и причины Ноябрьской революции. Я сознаю, что прочесть эти главы будет не легко, но они весьма существенны для понимания последующего.

Перед читателем, естественно, встанут многие вопросы. Что такое большевизм? Какого рода политический строй создан большевиками? Если до Ноябрьской революции большевики боролись за Учредительное собрание, то почему впоследствии они разогнали его силою оружия? И если до того момента, как большевистская опасность стала явной, буржуазия выступала против Учредительного собрания, то почему же впоследствии она стала его поборницей?

На эти и многие другие вопросы здесь трудно дать ответ. Ход революции, вплоть до заключения мира с Германией, я прослеживаю в другой книге — «От Корнилова до Брест-Литовска» {28} . Там я объясняю происхождение и характер деятельности революционных организаций, рассказываю о том, как менялись настроения народных масс, почему было распущено Учредительное собрание, как организовано Советское государство, чем кончились переговоры в Брест-Литовске.

Говоря о растущей популярности большевиков, необходимо понять, что развал русской экономики и русской армии совершился не 25 октября 1917 года, а на много месяцев раньше, как неизбежное, логическое следствие процесса, начавшегося еще в 1915 году. Продажные реакционеры, державшие в своих руках царский двор, сознательно вели дело к разгрому России, чтобы подготовить сепаратный мир с Германией. Теперь мы знаем, что и нехватка оружия на фронте, вызвавшая большое летнее отступление 1915 года, и недостаток продовольствия в армии и в крупных городах, и разруха в промышленности и на транспорте в 1916 году — все это было частью гигантской кампании саботажа, прерванной в решительный момент Мартовской революцией {29} .

В первые несколько месяцев после прихода к власти нового режима как внутреннее положение в стране, так и боеспособность ее армии безусловно улучшились, несмотря на сумятицу, неизбежную при всякой революции, неожиданно давшей свободу ста шестидесяти миллионам наиболее угнетенного народа в мире.

Но «медовый месяц» длился недолго. Имущие классы хотели всего-навсего политической революции, которая бы отняла власть у царя и передала ее им. Они хотели, чтобы Россия стала конституционной республикой, подобно Франции и Соединенным Штатам, или конституционной монархией, подобно Англии. Народные же массы желали подлинной рабочей и крестьянской демократии.

В своей книге «Благовест России» («Russia’s Message»), представляющей очерк революции 1905 года, Уильям Инглиш Уоллинг прекрасно описывает умонастроение русских рабочих, впоследствии почти единодушно выступивших на стороне большевизма:

«Они (рабочие) видели, что даже при самом свободном правительстве, если оно окажется в руках других классов, им, возможно, придется по-прежнему голодать…

Русский рабочий — революционер, но он не насильник, не догматик и не лишен разума. Он готов к боям на баррикадах, но он знает, что это такое, и — единственный среди рабочих всего мира — знает это на собственном опыте. Он готов и хочет бороться со своим угнетателем, классом капиталистов, до конца. Но он не забывает и о существовании других классов. И только требует от них, чтобы в надвигающемся грозном конфликте они встали либо на ту, либо на другую сторону…

Они (рабочие) согласны, что наши (американские) политические институты предпочтительнее их собственных, но они вовсе не желают променять одного деспота на другого (то есть на класс капиталистов).

Рабочих России расстреливали и казнили сотнями в Москве, Риге и Одессе, бросали в тюрьмы тысячами, ссылали в пустыни и арктические области, и они шли на это вовсе не ради сомнительных привилегий рабочих Гольдфильдса и Криппл-Крика…»