Джон Рид - Восставшая Мексика. Десять дней, которые потрясли мир. Америка 1918
- Название:Восставшая Мексика. Десять дней, которые потрясли мир. Америка 1918
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Художественная литература
- Год:1968
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Джон Рид - Восставшая Мексика. Десять дней, которые потрясли мир. Америка 1918 краткое содержание
Восставшая Мексика. Десять дней, которые потрясли мир. Америка 1918 - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
— Чудесно! Чудесно! — закричали зрители.
— Вот что запоет Уэрта, когда мадеристы доберутся до Мехико! — вставил какой-то неукротимый революционер среди всеобщего смеха.
— Взгляните на меня в минуту горя и страданий… — продолжал Люзбель.
В эту минуту из-за занавеса вышла огромная собака, весело помахивая хвостом. Очень довольная собой, она начала обнюхивать детей и лизать их лица. Какой-то малыш ударил собаку по морде, и она, обиженная и удивленная, шмыгнула между ног Люцифера в самый разгар возвышенного монолога. Люцифер пал вторично и, поднявшись на ноги при всеобщем хохоте, начал размахивать мечом. Человек пятьдесят зрителей набросились на собаку, которая с визгом пустилась наутек, и представление возобновилось.
Лаура, жена пастуха Аркадио, с песней показалась на пороге своей хижины, то есть вышла из-за занавеса…
— О, как чудно льется тихий свет луны и звезд в эту божественно-прекрасную ночь! Природа вот-вот должна открыть какую-то чудесную тайну. Весь мир объят покоем, и все сердца преисполнены радостью и довольством. Но… кто это здесь? Какое красивое лицо и очаровательная фигура!
Люцифер прихорашивается, подскакивает к ней и с южной пылкостью клянется ей в любви. Она говорит, что ее сердце отдано Аркадио, но Сатана долго описывает бедность ее мужа, а сам обещает ей богатство, роскошные дворцы, драгоценности и рабов.
— Мне кажется, я уже начинаю любить тебя, — говорит Лаура. — Против своей воли… я не могу обманывать себя…
В этом месте среди зрителей послышался заглушенный смех.
— Антония! Антония! — повторяли все кругом, смеясь и толкая под бок друг друга.
— Вот так точно Антония бросила Энрико! Я всегда думала, что без дьявола тут не обошлось! — заметила одна из женщин.
Однако Лауру мучает совесть, Люцифер говорит ей, что Аркадио тайно любит другую, и это решает дело.
— Чтобы ты был уверен в моей любви, — спокойно говорит Лаура, — и чтобы мне навсегда избавиться от мужа, я постараюсь выбрать удобную минуту и убью его.
Такое неожиданное заявление пугает даже Люцифера. Он говорит, что лучше подвергнуть Аркадио всем мукам ревности, и в реплике, произнесенной в сторону, с радостью отмечает, что «она уже стала на путь, который приведет ее прямо в ад».
Женщинам, по-видимому, эти слова доставили большое удовольствие. Они добродетельно кивают друг другу. Но одна девушка, наклонившись к своей подруге, говорит со вздохом:
— Ах, такая любовь — это, наверное, чудо!
Возвращается домой Аркадио, и Лаура начинает упрекать его за бедность. Аркадио привел с собой Бато — нечто среднее между Яго и Автоликом, который во время диалога между пастухом и его женой бросает в сторону иронические замечания. Аркадио, увидев у Лауры драгоценное кольцо, подаренное ей Люцифером, начинает подозревать ее в измене, и когда она гордо уходит от него, он изливает свои чувства:
— Я так был счастлив, так полагался на ее верность, а она огорчает меня своими жестокими упреками! Что же мне теперь делать?
— Подыщи себе другую, — советует Бато.
Когда Аркадио отвергает такой совет, Бато предлагает следующий скромный рецепт для разрешения всех трудностей:
— Убей ее немедля. А когда убьешь, сдери с нее кожу, сложи ее бережно и спрячь. А если женишься опять, то пусть эта кожа станет простыней твоей невесты и научит ее добродетели. А чтобы раз и навсегда избавить ее от соблазна, скажи ей спокойно, но твердо: «Милая, эта вот простыня была когда-то моей женой. Смотри же — знай, как вести себя, иначе и тебя ожидает та же участь. Помни, что я строгий и раздражительный человек и не останавливаюсь ни перед чем».
В начале этой речи мужчины хихикали, к концу они уже покатывались со смеху. Какой-то старик пеон вдруг набросился на них.
— Это самое верное средство! — сказал он. — Если бы это делалось почаще, то не было бы столько семейных разладов.
Но Аркадно не соглашается, и тогда Бато предлагает следующее философское решение вопроса:
— Перестань горевать; пусть Лаура уходит к своему любовнику. Избавившись от такой помехи, ты разбогатеешь, будешь сладко есть, хорошо одеваться и поистине наслаждаться жизнью. На все остальное махни рукой… Воспользуйся же благоприятным случаем, не упускай своего счастья. А когда станешь богатым, не забудь попотчевать мое худое брюхо хорошим угощением.
— Стыдно тебе! — закудахтали женщины. — Вранье! Desgraciado! [94]
Но тут вмешался мужской голос:
— Напрасно, сеньоры. В этом есть доля правды. Если бы нам не приходилось содержать жен и детей, то мы все были бы хорошо одеты и катались бы на лошадях.
Вокруг этого вопроса разгорелся горячий спор.
Аркадио совсем отказался слушать Бато, и тогда тот сказал жалобно:
— Если ты хоть сколько-нибудь любишь бедного Бато, пойдем поужинаем.
Аркадио с твердостью заявил, что раньше он должен открыть свое сердце.
— Сделай милость, открывай, пока не надоест, — сказал Бато. — Что до меня, то я так завяжу себе язык, что если даже ты будешь болтать, как попугай, и то я буду нем.
Он садится на большой камень и притворяется спящим, а Аркадио в течение пятнадцати минут открывает сердце горам и звездам.
— О Лаура, непостоянная, неблагодарная, бесчеловечная! Зачем ты причиняешь мне такие страдания? Ты отняла у меня веру, опозорила меня, разбила мое сердце. Зачем насмеялась ты над моей пылкой любовью? О безмолвные звезды и высокие горы, помогите мне выразить всю боль моей души! О вы, суровые, неподвижные скалы и тихие, задумчивые леса, помогите мне облегчить мое сердце…
Зрители, охваченные состраданием, переживают вместе с Аркадио. Женщины громко всхлипывают.
Наконец Бато не выдерживает.
— Идем ужинать, — говорит он. — Страдать надо понемножку!..
Оглушительный взрыв хохота не дает закончить фразу.
Аркадио.Тебе одному, Бато, вверил я свою тайну.
Бато (в сторону). И вряд ли сумею я сохранить ее! Уже мой язык начинает чесаться. Придется этому дураку понять, что «тайну и обет нельзя вверять никому».
С пением входит группа пастухов и пастушек. Актрисы одеты в свои лучшие праздничные наряды, на них летние шляпки, украшенные цветами; в руках у них длинные деревянные апостольские посохи, увешанные бумажными цветами и гирляндами маленьких колокольчиков.
Они поют:
Прекрасна ночь, глубок ее покой,
Как будто в мире не было похожей,
И счастлив тот, кто зрел ее такой.
Все ждет, что воплотится слово божье,
Что в Вифлееме явится дитя
И искупление получит род людской.
Затем следует диалог между девяностолетним скупцом Фабио и его бойкой молодой женой о великих добродетелях женщин и великих пороках мужчин, остальные тоже принимают в нем участие.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: