Инга Самойлова - На службе Отечеству, или Пешки в чужой игре-2 [СИ]

Алексей зло усмехнулся:

— Возможно!

— И может быть, ты нарочно сделал так, чтобы я поверила в твою смерть? Ты нарочно подверг меня такому испытанию?

Глебов не преминул усугубить положение:

— Ты догадлива, моя дорогая!

Лиза наотмашь ударила его по лицу, и опустилась на стул, закрыв лицо руками.

— Вам лучше уйти! — Шмит вновь выступил вперед. — Вы ее не заслуживаете!

Глебов не помнил, как преодолел расстояние между ними и врезал Шмиту, что было сил, так что Николай отлетел в сторону на пару шагов.

— Что ты творишь?! — закричала Лиза на мужа, но он будто не слышал ее. Николай быстро поднялся на ноги и ринулся на Алексея. Занес кулак, но Глебов уклонился и ударил его под дыхло. Схватил за лацканы и врезал в лицо.

— Алексей, прекрати!

Но Глебова было не остановить. Он пару раз коленом ударил Шмита под дыхало, тот скрючился и скатился к его ногам. Алексей выпустил противника из рук, грубо оттолкнул. Его грудь высоко вздымалась, а кулаки непроизвольно сжимались и разжимались, пока он исступлённо смотрел на поверженного противника. Лишь спустя некоторое время он взглянул на Лизу. Глаза ее были заплаканными, большими, и напоминали два синих озера, лицо ее пылало, а его ярость явно ее напугала, ошеломила.

— Ты, ты. — она не нашла слов, чтобы выразить свои мысли и чувства, и лишь бережно прикрывала ладонями свой живот.

— Знаю, — ответил он свирепо, переведя взгляд от ее живота на лицо. — Черта с два ты получишь развод.

Он стремительно вышел из комнаты, и Лиза разрыдалась. Она подошла к Шмиту и присела рядом с ним на пол.

— Прости меня. Пожалуйста, прости, — прошептала она, видя как он стирает кровь со своего лица и шмыгает разбитым носом. Шмит не ответил. Лиза и не ждала его ответа. Сердце ее было разбито окончательно и бесповоротно.

Алексей напился. Умышленно, сознательно напился. Он никогда не напивался до такого состояния. Все плыло перед глазами, язык плохо слушался, но алкоголь не помог заглушить боль и отчаяние, и не помог забыть Лизу.

— Пре-е-датель-ница, — заплетающимся языком сказал он и залпом выпил очередную рюмку горькой. — Оф-ии-цант, еще-е водки! и-и… эх! — Глебов, упираясь локтем в барную стойку, схватился за голову.

— Господин Глебов, — окликнул его знакомый голос. Алексей с трудом поднял голову и увидел перед собой раскачивающийся образ Малышева.

— А! Кто к на-ам пожаловал! — протянул Алексей. Пьяно осклабился. — Поди вон! — он отвернулся от Малышева.

Малышев же уходить не собирался: подвинул высокий стул, сел и залпом выпил предназначавшуюся Алексею рюмку водки.

Глебов недоуменно посмотрел на него:

— Ты-й е-ще з-десь?

Малышев посмотрел ему в глаза:

— Чем обязан столь немилой встречи?

Алексей фыркнул:

— Ес-ли бы не вы с вашими гряз-ными иг-рами у мя была б семья! — Глебов развел руками. — Щас у мен-ья ни-йчё нет!

Он отвернулся:

— Офи-ицант!

Официант услужливо вновь поставил перед Алексеем рюмку, но Малышев вновь первым перехватил ее и выпил.

— Нар-ываешься! — Алексей замахнулся на Малышева, но тот увернулся и в тот же момент подхватил Алексея, чтобы он не упал.

— Тпру, спокойно, — сказал он, усаживая Глебова на место.

— Откуда ты взя-ался?

— Да так, по служебным делам, — отмахнулся Малышев от вопроса. — Хочу предложить тебе компанию вместе вернуться в Петербург. Что скажешь?

— Я ни-икуда не поед-у, — Глебов отрицательно замотал головой, за которую затем схватился. — Официант, почему так шторм-ит? Мы чт-о, в море?

Официант взглянул на Малышева. Малышев махнул рукой, заставив его уйти. Затем встал, поставил Глебова на ноги — того же качало из стороны в сторону — и придерживая за лацкан пиджака, профессионально дал ему кулаком в челюсть. Глебов сразу отключился, сник, но Малышев удержал его, взвалил себе на плечо как тряпичную куклу и вынес из ресторанчика под пристальными недоумевающими взглядами посетителей.

На столе разложены предметы, вместе выглядящие бессмысленно: Библия, кинжал с всевидящим оком на рукояти, циркуль, молоток, черный шнур. Алексей оглядывается и видит, как на стенах появляются надписи. Он не успевает их прочитать, но слышит громкий голос Малышева: «Преступление не может остаться безнаказанным», «Совесть самый верный судья», «Без законного приказания месть — преступление». Комната кружит все быстрей и быстрей. Так, что перед глазами все плывет, голова трещит по швам, а желудок готов вывернуться на изнанку».

Алексей проснулся. Голова болела, а перед глазами плясали цветные пятна. Безудержно мутило, а в горле пересохло так, что с трудом поворачивался язык. Алексей открыл глаза, и снова их закрыл — потолок комнаты плыл.

Пытаясь вспомнить, где он и как здесь оказался, но, так и не вспомнив, Глебов вновь открыл глаза. Это была его комната в Питере, без сомнения. Но как, черт возьми, он здесь оказался?! Ведь пил-то он в Москве!

Алексей вновь закрыл глаза и попытался вспомнить. Вот он входит в ресторан, садится за барную стойку. Вот он выпивает рюмку за рюмкой. Затем еще и еще напивается до чертиков. Точно, до чертиков, так как вспомнился образ Малышева. Неужто тот его притащил в Питер? Как?!

Глебов попытался встать, но со стоном повалился на подушку. Отвратительно чувствовать себя беспомощным. Мозг работает, а тело не слушается. Так и умереть недолго! И некому даже стакан воды поднести.

Дверь комнаты открылась и на пороге возникла прислуга Арина.

— Вы проснулись, хозяин?

Он посмотрел на нее, как на спасительницу. Она вошла, держа в руках поднос.

— Что это? — спросил Алексей, наблюдая, как она ставит поднос, прикрытый салфеткой, на прикроватный столик.

— Чай с сахаром, — сообщила она, наливая в кружку черный чай и добавляя в него изрядное количество сахара.

— Мне сейчас не чай нужен, а что-нибудь ядреное.

— Никакого хмельного! — объявила она, так что Алексей растерялся.

— Я имел в виду рассол. Огуречный.

Горничная широко по-доброму улыбнулась.

— Господин, который вас привез, настоятельно рекомендовал отпаивать вас чаем с сахаром. А потом отправить прогуляться. Пешком. По морозу.

— Что за господин? — спросил Алексей, но чай отхлебнул. Жидкость приятно прокатилась по гортани и желудку.

— Он как-то приходил к вам, один раз.

Алексей поморщился. Ну, точно, Малышев.

— Он что-нибудь передавал?

— Нет, не передавал. Уложил вас и ушел.

— Как это мило с его стороны, — пробурчал Алексей, попивая чай. На большее сейчас не было сил, и он снова лег на подушку. В конце концов, куда ему торопиться? Если Малышев вновь хочет втянуть его в какую-нибудь авантюру, он даст о себе знать. Но, ой, как не хотелось вновь связываться с полицией! Как же он их недолюбливал и от них устал!