Колин Маккалоу - Цезарь, или По воле судьбы

Зал для аудиенций не был собственно тронным залом. В этом огромном архитектурном комплексе имелись даже свои дворцы во дворцах, а уж тронный зал поразил бы и самого Марка Красса. Но молодого Гнея Помпея повергло в восторг и то помещение, где его приняли. Греческий стиль тут, конечно, преобладал, но и египетский внес немалую лепту, ибо во внутренней отделке строения принимали участие художники Мемфиса. А потому настенная роспись была непривычной римскому глазу. Плоскостные, неестественные изображения людей, животных, лотосов, пальм. Никакой мебели, никаких статуй. Только два трона на возвышении.

А по бокам этого возвышения стоят два гиганта. Гней Помпей только слышал о таких великанах, но сам их никогда не видел, даже в бродячих цирковых труппах. Правда, видел женщину, им подобную. Очень красивую, но все равно несравнимую с двумя этими молодцами в золотых сандалиях и коротких юбочках из леопардовых шкур. Пояса и ожерелья нестерпимо сверкают. Каждый медленно машет огромным опахалом, длинное древко усыпано драгоценностями, а само опахало сделано из разноцветных пушистых перьев, удивительного размера и красоты. Однако больше всего поражала черная кожа гигантов. Не смуглая, не коричневая, а эбеновая, лоснящаяся с легким, как у черного винограда, фиолетовым отливом. Тирский пурпур, да и только! Он видел подобные лица у статуэток; когда хорошим греческим и римским скульпторам везло на подобную натуру, они сразу же делали портреты. Гортензий приобрел статуэтку, изображавшую черного мальчика, Лукулл – бронзовый бюст мужчины. Но все это были лишь бледные тени реальных людей. Высокие скулы, точеные носы, очень полные, четко очерченные губы, влажные черные, странно мерцающие глаза. Короткие волосы, завитые в мелкие кольца, очень тугие, как на шкурках утробных бактрийских ягнят. Парфянские цари так ценят эти шкурки, что никому больше не позволяют шить из них что-нибудь для себя.

– Гней Помпей Магн! – бросился к нему человек в пурпурной тунике под пышной греческой хламидой, с цепью на плечах – знаком его высокого положения. – Добро пожаловать, добро пожаловать!

– Я не Магн! – резко и недовольно перебил римлянин. – Я просто Гней Помпей. А ты кто? Царевич?

Женщина на более высоком троне заговорила сильным, мелодичным голосом.

– Это Потин, наш главный распорядитель, – произнесла она. – Мы – Клеопатра, царица Александрии и Египта, – от имени Александрии и Египта приветствуем тебя, Гней Помпей. Если хочешь остаться, Потин, отойди назад и не раскрывай рта, пока тебе не прикажут заговорить.

«Ого! – подумал Гней Помпей. – Она его явно недолюбливает. И похоже, у них это взаимно».

– Это честь для меня, великая царица, – сказал он. – А это, я полагаю, царь Птолемей?

– Да, – коротко подтвердила она.

Вердикт Гнея Помпея был таков: она весит меньше, чем мокрое кухонное полотенце, а росточком не наберет и пяти римских футов. Тощие ручки, тощая шейка. Кожа, впрочем, приятная, смугло-оливковая, но не скрывающая голубизны тонких вен. Волосы светло-каштановые, разделенные на несколько прядей шириной в дюйм и собранные на затылке в пучок. На ум ему почему-то пришла полосатая кожица летнего арбуза. Белая лента – царская диадема – повязана не на лбу, а за линией волос. Одеяние свободное, в греческом стиле, хотя и сшито из превосходного тирского пурпура. Ни одной драгоценности, кроме золоченых сандалий, очень маленьких и словно не предназначенных для ходьбы.

Свет, льющийся из отверстий под потолком, позволял видеть, насколько она некрасива. Правда, этот недостаток смягчала юность. И большие глаза, золотисто-зеленые, а может быть, карие. Губы очерчены резковато, но их хочется целовать. А вот нос подкачал. Он вполне мог соперничать с клювом Катона. Огромный, с типично еврейской горбинкой. Никаких следов македонской крови. Восточный тип.

– Для нас большая честь принимать тебя, Гней Помпей, – продолжила она звучно. Ее классический греческий был безупречен. – Просим извинить нас, что мы не говорим с тобой на латыни, но у нас не было возможности освоить ее. Чем мы можем быть тебе полезны?

– Я думаю, что даже здесь, в очень отдаленном от Рима краю, великая царица, известно, что вся Италия охвачена гражданской войной. Мой отец Помпей Магн был вынужден покинуть страну вместе с законным правительством Рима. В настоящий момент он находится в Фессалонике, готовится встретить изменника Гая Юлия Цезаря.

– Мы знаем об этом, Гней Помпей. И сочувствуем вам.

– Неплохое начало, – заявил Гней Помпей, славящийся, как и его отец, полным отсутствием учтивости, – но этого мало. Я прибыл не за сочувствием, а за материальной помощью.

– Да, конечно. Ты проделал столь долгий путь не для того, чтобы выслушивать сочувственные слова. Мы уже догадались, что тебе нужно… э-э-э… нечто более реальное. Что же?

– Мне нужен флот, состоящий хотя бы из десяти крепких и маневренных боевых кораблей и шестидесяти хороших транспортных судов, плюс моряки и гребцы. Каждое судно должно быть доверху нагружено пшеницей, а также другим провиантом, – монотонно перечислил пропретор.

Малолетний царь шевельнулся на своем троне, повернул голову, тоже охваченную диадемой, и посмотрел на Потина, а затем на томного женоподобного человека, которого Гнею никто не представил. Его сестра-супруга – какая все-таки нездоровая родственность у этих восточных монархий! – отреагировала на это точно так же, как многие римлянки отреагировали бы на глупую выходку родича-малыша, и скипетром из слоновой кости и золота ударила мужа по пальцам. Так сильно, что тот вскрикнул от боли, надулся и сел, опять глядя прямо перед собой. В голубых глазах царя стояли слезы.

– Мы рады, что ты обратился к нам, Гней Помпей. Ты получишь столько кораблей, сколько просишь. У нас есть десять отличных квинквирем. Они стоят в бухте, под навесами. Все могут нести артиллерию, все снабжены дубовыми таранами, все обладают высокой маневренностью. Их команды прошли хорошую выучку. Мы также дадим тебе и шестьдесят больших, прочных грузовых судов.

Царица умолкла, нахмурилась, отчего лицо ее сделалось совсем некрасивым.

– Однако, Гней Помпей, мы не можем дать тебе ни зерна, ни других продуктов. Египет голодает. Нил не вышел из берегов. Все посевы пропали. Мы сами теперь не знаем, чем кормить народ, особенно в Александрии.

Гней Помпей стиснул зубы, втянул воздух и покачал головой.

– Так не пойдет! – рявкнул он. – Мне нужно зерно и другая провизия! И я не приму отрицательного ответа!

– У нас нет зерна, Гней Помпей. И другой провизии тоже. Мы просто не в состоянии помочь тебе, мы это уже объясняли.

– Фактически, – небрежно сказал Гней Помпей, – у тебя нет выбора. Сожалею, если твой народ голодает, но меня это не касается. Квинт Цецилий Метелл Пий Сципион Назика все еще в Сирии, и у него достаточно войск, чтобы пойти на Египет. Ты должна помнить, как в Египет вторгся Авл Габиний и что из этого вышло. Мне нужно лишь послать гонца в Сирию – и Рим будет здесь. И не вздумай поступить со мной так, как ты поступила с сыновьями Бибула! Я – сын Помпея Великого! За один волос, слетевший с моей головы, вы все умрете мучительной смертью. Во многих отношениях аннексия привлекательнее и выгоднее для нас. Египет станет римской провинцией, и все, чем он владеет, отойдет тогда к Риму. Подумай об этом, царица. Я завтра вернусь.