Колин Маккалоу - Цезарь, или По воле судьбы

Милон продолжал собирать голоса в свою поддержку на консульских выборах, но в массах усиливалось брожение. Его нагнетали два младших Аппия Клавдия, требующих суда над Милоном за убийство их родственника Публия, которое, по их мнению, было доказано тем, что Милон освободил участвовавших в роковой стычке рабов и помог им бесследно исчезнуть. К сожалению, на Целия больше нельзя было опираться: Цицерон, вернувшийся из Равенны, заставил его замолчать. Нехороший знак для озабоченного Милона.

Помпей тоже был озабочен. Сенатская оппозиция против его назначения на пост диктатора набирала силу.

– Ты – один из самых видных boni , – говорил Помпей Метеллу Сципиону, – и я знаю, что ты не против того, чтобы я стал диктатором. Учти, сам я этой должности не хочу! Но меня удивляет другое. Не могу понять, почему Катон и Бибул не займут этот пост. Или Луций Агенобарб. Или кто-то еще. Не лучше ли любой ценой добиться стабильности в Риме?

– Почти любой, – осторожно поправил Метелл Сципион.

Он выполнял миссию, произнося свою речь, которую часами репетировал с Катоном и Бибулом. Но намерения его самого не были такими чистыми, как полагали Катон и Бибул. Метелл Сципион был еще одним озабоченным человеком.

– Что значит «почти»? – сердито спросил Помпей.

– На этот вопрос есть ответ, и я должен довести его до твоего сведения, Магн.

Чудо произошло! Метелл Сципион назвал его Магном! О радость! О сладость победы! Помпей поневоле заулыбался:

– Тогда ответь мне, Сципион.

Да, отныне лишь Сципион, не Метелл.

– Что, если сенат согласится сделать тебя консулом без коллеги?

– Ты хочешь сказать, единственным консулом? Без младшего консула?

– Да. – Хмурясь в попытках вспомнить, что ему велено передать, Метелл Сципион продолжил: – Почему все стоят против диктатуры? Из-за неуязвимости диктатора, Магн. Его нельзя впоследствии привлечь к ответственности за все его действия. А после Суллы диктатуры не хочет никто. Возражают не только boni , но и всадники восемнадцати старших центурий, поверь. Они пострадали гораздо больше других. Сулла внес в проскрипционные списки тысячу шестьсот всадников, и все погибли.

– Но я-то вовсе не собираюсь вносить кого-либо в списки, – удивленно сказал Помпей.

– Для меня это очевидно. К сожалению, многие со мной не согласны.

– Почему? Я ведь не Сулла!

– Да, я это понимаю. Но существуют люди, убежденные, что дело не в человеке, а в самой должности. Ты понимаешь, что я имею в виду?

– О да. Любой сделавшийся диктатором должен свихнуться от власти.

Метелл Сципион откинулся в кресле.

– Вот именно.

– Но я не такой человек, Сципион.

– Я знаю, я знаю! Не кори меня, Магн! Всадники всех центурий не хотят иметь над собой очередного диктатора в той же степени, что и Катон с Бибулом. При одном слове «проскрипция» люди белеют от страха.

– В то же время, – задумчиво проговорил Помпей, – единственный консул так или иначе ограничен в своих действиях системой законов. И потом, его могут призвать к ответу.

По инструкции следующий комментарий следовало высказать словно бы вскользь, как само собой разумеющийся пустяк, и Метелл Сципион отлично справился с этим.

– Для тебя, Магн, это не имеет значения. Ты ведь не сделаешь ничего противозаконного.

– Это правда, – просиял Помпей.

– Кроме того, консульство без коллеги – очень неординарный пост, и мало кто его занимал. Например, когда кто-то из консулов умирал, а знамения не благоприятствовали выборам нового консула. Так было с Квинтом Марцием Рексом.

– И в год консульства Юлия с Цезарем! – засмеялся Помпей.

Поскольку коллегой Цезаря тогда избрали Бибула, а тот отказался исполнять свои обязанности, это замечание не понравилось Метеллу Сципиону. Но он стерпел, промолчал. Потом кашлянул и продолжил:

– Можно сказать, что единоличное консульство – это самое необычное из всех сделанных когда-либо тебе предложений.

– Ты и вправду так думаешь? – оживился Помпей.

– О да. Несомненно.

– Тогда почему бы и нет? – Помпей протянул правую руку. – Договорились, Сципион. Я согласен!

Рукопожатие, и Метелл Сципион быстро встал, испытывая огромное облегчение. Миссия выполнена, Бибул будет доволен. А теперь надо поскорее уйти, прежде чем Помпей задаст какой-нибудь новый вопрос, которого нет в затверженном списке.

– Что-то ты не выглядишь особенно радостным, Сципион, – сказал Помпей, двигаясь за ним к двери.

Что ответить на это? Попросту промолчать? Ведь возможен подвох. Отделаться ничего не значащей фразой? Метелл Сципион хмурился, напрягая мозги, но потом решил, что следует быть откровенным.

– Есть причины, – сознался он.

– В чем же дело?

– Планк Бурса всем говорит, что намерен привлечь меня к суду за взятки в период моего консульства.

– Неужели?

– Боюсь, это так.

– О боги! – воскликнул Помпей с преувеличенным беспокойством. – Нет, мы этого не допустим! Если я стану консулом, Сципион, все уладится, и очень скоро.

– Это правда?

– С легкостью, уверяю тебя! У меня есть на него кое-что. Полагаю, ты меня понимаешь.

Огромный груз упал с плеч Метелла Сципиона.

– Магн, я буду твоим другом навеки!

– Хорошо, – сказал довольный Помпей, открывая входную дверь. – Кстати, Сципион, может быть, ты придешь завтра ко мне отобедать?

– С удовольствием.

– А малышка Корнелия Метелла не захочет составить тебе компанию?

– Думаю, с радостью. Да.

Помпей закрыл дверь за посетителем и медленно прошел в кабинет. Как полезно иметь ручного плебейского трибуна, когда никто не подозревает, что он приручен! Планк Бурса стоит каждого сестерция, потраченного на него. Отличный человек! Просто отличный!

Перед его глазами возник образ Корнелии Метеллы. Он подавил вздох. Она не Юлия. И действительно имеет сходство с верблюдом. Но это не значит, что она некрасива. Просто очень заносчива! И без умолку трещит. Если на устах у нее не Зенон или Эпикур (философию которых она не одобряет), то обязательно Платон или Фукидид. Презренные мимы, фарсы, даже комедии Аристофана. Да… она подойдет. Не то чтобы он намерен просить ее руки. Метелл Сципион сам все устроит. Что хорошо для таких, как Юлий Цезарь, хорошо и для таких, как Метелл Сципион.

Цезарь. У него, видите ли, нет второй дочери или племянницы. О, этот умник мнит о себе слишком много! А консул без коллеги – как раз тот человек, что может сбить с него спесь. Цезарь получил нужный ему закон десяти плебейских трибунов, но это не значит, что жизнь его будет гладкой. Закон можно аннулировать. Или заменить другим. Но на данный момент пусть Цезарь считает, что ему теперь ничто не грозит. Да. Пусть считает.

На восемнадцатый день мерцедония Бибул внес в сенате, собравшемся на Марсовом поле, предложение зарегистрировать Гнея Помпея Магна кандидатом на должность консула, без коллеги. Интеррексом в тот раз был знаменитый юрист Сервий Сульпиций Руф. Он вслушивался в поднявшийся гомон с серьезностью и достоинством, подобающими такому выдающемуся человеку.