Колин Маккалоу - Цезарь, или По воле судьбы

Целий увел обессиленного Цицерона. Катон, голосовавший за оправдание, направился к Милону. Окружающие вели себя странно. Даже мегера Фульвия не вопила от радости. Люди, словно немые, молча брели восвояси.

– Мне жаль, что так получилось, Милон, – сказал Катон.

– А уж мне-то как жаль, поверь.

– Боюсь, и в других судах тебя обвинят.

– Конечно. Хотя я уже не смогу ничего им возразить, ибо сегодня же отбываю в Массилию.

Удивительно, но Катон принял сказанное спокойно:

– Все будет в порядке, если ты приготовился к поражению. Надеюсь, ты заметил, что Луций Агенобарб не приказал опечатать твой дом или наложить арест на твои деньги.

– Я благодарен ему за это. И готов тронуться в путь.

– Я поражен. Что стряслось с Цицероном?

Милон улыбнулся и покачал головой:

– Бедный Цицерон! Я полагаю, он только что познакомился с некоторыми секретными методами Помпея. Пожалуйста, Катон, следи за Помпеем! Я знаю, что boni обхаживают его. И понимаю почему. Но тебе лучше быть союзником Цезаря. По крайней мере, Цезарь – римлянин.

Катон возмутился.

– Цезарь? Да я скорее умру! – выкрикнул он и зашагал прочь.

В конце апреля состоялась свадьба. Гней Помпей Магн женился на вдове Корнелии Метелле, дочери Метелла Сципиона. Обвинения, которые Планк Бурса грозился выдвинуть против Метелла Сципиона, так и не прозвучали.

– Не беспокойся, Сципион, – добродушно сказал жених на немноголюдном свадебном пиршестве. – Я намерен провести выборы вовремя, то есть в квинтилии. И обещаю, что на них тебя выберут моим младшим коллегой до конца этого года. Хватит шести месяцев работы без коллеги.

Метелл Сципион не знал, то ли пнуть его, то ли расцеловать.

Пробыв дома несколько дней, Цицерон оправился, делая вид даже для себя самого, что ничего особенного с ним не случилось и что Помпей все тот же, что и всегда. Да, у него был приступ той ужасной головной боли, когда разум словно бы цепенеет и заставляет заплетаться язык. Так он объяснил все Целию. А остальным сказал, что на него подействовало присутствие войска и он просто не смог сосредоточиться в такой враждебной обстановке. Многие знали, что Цицерона не смущали и вещи похуже, но держали язык за зубами. Цицерон постарел, вот и все.

Милон осел в Массилии, Фавста вернулась к своему брату в Рим.

Через какое-то время Милону доставили с курьером подарок – копию речи, не произнесенной Цицероном, с дополнениями о военном давлении и витиеватыми выпадами в сторону консула без коллеги.

«Благодарю, – написал в ответ Милон. – Если бы у тебя хватило смелости произнести эту речь, дорогой Цицерон, я бы сейчас не наслаждался массильской краснобородкой».

Верцингеториг

За несколько лет до описанных выше событий, после того как Гней Помпей Магн и Марк Лициний Красс побывали консулами вторично, им обоим очень захотелось занять совершенно особенные проконсульские посты. Легат Цезаря Гай Требоний, ставший во времена их консульства плебейским трибуном, провел закон, по которому они получили завидные провинции сроком на целых пять лет. Не желая уступать Цезарю, чье эффективное управление Галлией лишало их покоя и сна, Помпей выбрал Сирию, а Красс обе Испании.

А потом здоровье Юлии, так и не оправившейся после выкидыша, стало стремительно ухудшаться. Помпей не мог взять ее с собой в Сирию: традиции запрещали это. Поэтому он, искренне любивший жену, пересмотрел свои планы. Он все еще выполнял обязанности куратора запасов зерна в Риме, что являлось прекрасным поводом не уезжать далеко из города, если бы он управлял спокойной провинцией. Сирия была неспокойной. Новейшая из приобретенных Римом территорий, она граничила с Парфянским царством, могучей империей царя Орода, которому очень не нравилось присутствие римлян под боком. Особенно если их возьмет под крыло сам Помпей Великий, знаменитый завоеватель. Ширился слух, что Рим подумывает о завоевании Парфянского царства. Царь Ород забеспокоился. Он был очень предусмотрительным человеком.

Озабоченный состоянием Юлии, Помпей предложил Крассу поменяться провинциями: Помпей возьмет обе Испании, а Красс – Сирию. Красс согласился без проволочек. Так и сделали. Помпей получил возможность остаться с Юлией, послав управлять Ближней и Дальней Испаниями своих легатов – Афрания и Петрея. А Красс отбыл в Сирию с намерением покорить парфян.

Известие о его поражении и смерти вызвало в Риме шок. Оно пришло от единственного уцелевшего в этой кампании аристократа – квестора Красса, замечательного молодого человека по имени Гай Кассий Лонгин.

Послав официальное донесение в сенат, Кассий также отправил более откровенное описание событий Сервилии, своей хорошей приятельнице и будущей теще. Зная, что подробности этой истории причинят Цезарю боль, Сервилия с удовольствием переслала его в Галлию. «Ха! Страдай, Цезарь! Я ведь страдаю».

Я прискакал в Антиохию как раз перед прибытием туда армянского царя Артавазда с официальным визитом к наместнику Марку Крассу. В Антиохии вовсю велась подготовка к предстоящему походу против парфян… или, скорее, так думал Красс. Признаюсь, я не разделил его уверенности, когда увидел, что ему удалось собрать. Семь легионов, все неукомплектованные. По восемь когорт в каждом вместо положенных десяти. И разномастная кавалерия, неспособная на единодушные действия. Публий Красс привел тысячу конных эдуев из Галлии – подарок Цезаря своему другу. Лучше бы Цезарь не делал этого. Они не поладили с конниками из Галатии и очень тосковали по дому.

А еще там был Абгар, царь арабов-скенитов. Не знаю почему, но он не понравился мне с первого взгляда. Однако Красс доверял ему и не хотел слышать других мнений. Абгар, оказалось, являлся клиентом Артавазда, царя Армении. Его рекомендовали Крассу как проводника и советника. С ним было четыре тысячи легковооруженных скенитов.

Красс имел намерение вторгнуться в Месопотамию и ударить по Селевкии-на-Тигре – зимней резиденции царя парфян. Поскольку выступить предполагалось в зимнее время, он надеялся, что Ород с семьей будет там и что удастся захватить его в плен вместе с его сыновьями, прежде чем те разбегутся, чтобы поднять парфян против Рима.

Но армянский царь Артавазд и царь арабов-скенитов Абгар не одобрили этот план. Никто, заявили они, не может побить армию парфянских катафрактов и конных лучников на ровной местности. Зато эти воины в кольчугах, сидящие на гигантских мидийских лошадях, тоже закованных в латы, не способны сражаться в горах. Равно как и конные лучники, которым, когда у них кончаются стрелы, надлежит поворачивать и галопом нестись за другими. Поэтому, сказали Артавазд и Абгар, Крассу лучше идти к мидийским горам, а не в Месопотамию. Если вместе со всей армянской армией Красс нападет на земли парфян за Каспийским морем и захватит летнюю резиденцию Орода, Экбатану, он не проиграет, утверждали Артавазд и Абгар.