Ине Лоренс - Непокорная [litres]

– В таком случае султан поскупился, – ответила Йоханна и рассмеялась. – Любой из наших всадников стоит больше.

– Эта сумма увеличится, как только наши хорошенько надают татарам по зубам. Фадей сказал, что султан даже послал одного из своих приближенных к хану Азаду Джималу, чтобы тот посоветовал ему, как избавиться от нашего Османьского. Знатному турку наверняка придется несладко. Он, небось, не привык спать в юрте и пить кобылье молоко…

– Ты так много знаешь, Лешек. Почему же мне ничего не известно? – удивленно спросила Йоханна.

– Фадей рассказывал об этом у нас в казарме. Ты там больше не ночуешь, вот и не слышал нашего разговора.

– А Османьский об этом знает?

Йоханна сама не понимала, почему задала этот вопрос. В конце концов, казак был ближайшим соратником их предводителя.

– Фадей наверняка все ему рассказал, – ответил Лешек и посмотрел вдаль, на плоскую, казалось, бесконечную землю, однообразие которой нарушали лишь несколько кустарников. – Татары уже долгое время не пытались штурмовать эту крепость. Надеюсь, они не воспользуются отсутствием воинов…

– Если они осмелятся, мы отобьем атаку, – решительно сказала Йоханна. – Ты потерял ногу, но до сих пор лучше всех управляешься с пушкой.

Польщенный Лешек улыбнулся:

– Если татары придут сюда, я всыплю им по полной! Да и остальные накормят их свинцом.

Йоханна кивнула, хоть и сказала себе, что Османьский оставил в крепости двадцать раненых и ветеранов, которые вряд ли смогут выдержать решительную атаку огромной татарской орды.

– Мы должны как следует подготовиться к обороне, – сказала девушка.

– Не знаю, разумно ли хранить порох рядом с пушками, – возразил Лешек. – Достаточно одной огненной стрелы, выпущенной ночью, и башня взлетит на воздух.

– Башни покрыты снаружи шкурами животных, и у нас достаточно воды, чтобы каждый вечер их увлажнять. Это должно защитить нас от огня.

– Мальчик мой, но ведь это неблагодарная работа – каждый вечер таскать наверх ведра с водой, – простонал Лешек.

– Лучше поработать ради собственной безопасности, чем оказаться в рабстве у татар, – резко ответила Йоханна.

Одноногий ветеран задумчиво кивнул:

– К сожалению, ты прав. Но лучше сам скажи об этом остальным. Я не хочу, чтобы люди подумали, что это была моя идея, и спрятали куда-нибудь мой костыль или деревянную ногу.

– Хорошо, я им скажу. – Йоханна кивнула, словно подтверждая свое решение, и снова посмотрела вдаль. Постепенно отряд Османьского исчез за горизонтом. – Днем мы будем выставлять по одному стражу на северной и южной башнях, а ночью – на каждой башне. Охранники будут сменять друг друга в полночь, – сказала Йоханна.

Лешек снова застонал:

– Это никому не понравится! До сих пор мы выставляли ночью лишь по два стража, таким образом, нам хватало четырех человек. Теперь же понадобится восемь!

– Капитан возложил на меня ответственность за сохранность этой крепости, и я поступлю так, как считаю нужным.

Йоханна тут же пожалела о том, что так резко ответила Лешеку. До сих пор в отсутствие Османьского крепостью командовал Добромир, и ему достаточно было одного стража днем и двух ночью. «Зачем же, – спрашивала себя девушка, – теперь все менять?» Из раздумья ее вывел голос Лешека.

– Не обижайся, мальчик. Если ты считаешь, что мы должны так поступить, мы так и сделаем. Сложим порох в камерах под башнями, там он будет у нас под рукой. Да и в том, что касается стражи, мы подчинимся твоим приказам.

– Только пускай охраняют крепость не с бутылкой водки, как обычно, а с мушкетом в руке, – приказала Йоханна.

Здесь, посреди степи, мужчины пили слишком охотно, но на страже они должны оставаться трезвыми.

Хоть Лешек и понимал это, он тяжело вздохнул и сказал себе, что не только Кароль является немцем по природе. Его брат Ян в этом отношении еще хуже.

Исмаил-бей посмотрел на юрты, которые составляли лагерь хана Азада Джимала, и решил, что Аллах мог бы даровать ему лучший кисмет. Теперь он находился далеко за пределами цивилизованного мира и должен был проследить, чтобы эти татары действовали в соответствии с пожеланиями великого визиря. При мысли о Кара-Мустафе Исмаил-бей невольно оскалил зубы. Мустафа-паша считал его своим конкурентом и только благодаря родству с султаном Мехмедом Четвертым не казнил, а лишь изгнал в эту глушь. Здесь Исмаил-бей не мог сделать абсолютно ничего на благо империи.

– Мои воины готовы сокрушить этого проклятого Аллахом Османьского!

Голос хана вырвал Исмаил-бея из раздумий, и он обратил внимание на всадников, собирающихся перед лагерем. Там было более трехсот человек – почти все, кого мог выставить хан Азад Джимал.

«Если бы султан отправил меня хотя бы в Бахчисарай, – подумал Исмаил-бей. – В столице татар я мог бы давать советы хану Мураду Гераю. Правитель татар – умный, смелый воин, а также благородный и образованный человек. Но мне приходится иметь дело с малограмотным Азадом Джималом, которому наибольшую радость доставляют мучения его пленников».

– Два моих старших сына поведут этих воинов в бой, – продолжил хан. – Они великолепны!

– Так и есть, – согласился Исмаил-бей, зная, что Азад Джимал ожидает этого.

– Один из них привезет мне голову Османьского. Я засолю ее и отправлю в Константинополь! – В голосе хана Азада Джимала слышалось самодовольство, в то время как его гость изо всех сил пытался скрыть отвращение.

На мгновение Исмаил-бей задумался о том, как Мехмед Четвертый отнесется к такому подарку. Султан наверняка даже не слышал об Адаме Османьском, да и об Азаде Джимале ему вряд ли что-либо известно.

Чтобы не вызвать гнева хозяина, Исмаил-бей решил держать свои мысли при себе. Он выехал вместе с Джималом в степь. Всадники собрались вокруг своего господина и поприветствовали его. Сыновья хана, оба рожденные от польских рабынь, казались весьма статными в доспехах и шелковых кафтанах. Отличаясь по возрасту лишь на несколько месяцев, юноши изо всех сил старались превзойти друг друга – каждый из них мечтал стать преемником отца. У того, кто принесет хану голову Османьского, было больше шансов.

– Отец, кого из нас ты отправишь к крепости Османьского, а кого в степь? – спросил Ильдар, старший из братьев.

Хан Азад Джимал с повелительным видом поднял руку:

– Ты, Ильдар, носишь кафтан цвета травы, а Ринат – кафтан цвета светлой ночи. Поэтому ты с двумя третями наших воинов поскачешь в степь, а твой брат выступит против крепости Османьского.

По выражению лица Рината было ясно, как ему досадно, что из-за цвета кафтана ему поручили менее почетное задание. По замыслу отца, Османьского не должно было быть в крепости. С одной стороны, это хорошо, ведь напасть на крепость, когда ее охраняли все люди Османьского, было бы равносильно самоубийству, даже если бы отец послал вместе с Ринатом всех своих воинов. С другой стороны, теперь Ильдар мог встретиться с врагом в степи и захватить его голову в качестве трофея.