Хезер Моррис - Дорога из Освенцима [litres]

Силка хватает за руку Лену, отталкивает ее в сторону. Теперь она видит, кто стонет. Это Наталья, светлые волосы которой, пропитанные потом и сажей, прилипли ко лбу.

– Что происходит? Что случилось?

Вслед за женщинами входит Антонина. Положив Наталью на топчан, женщины отступают, чтобы бригадир могла ее увидеть.

– Какой срок? – спрашивает Антонина.

Наталья от страха и боли трясет головой:

– Не знаю.

Ее шея по-прежнему обмотана шарфом. Она хватается за шею руками в перчатках.

– Недели или месяцы?

– Месяцы – пять или шесть, не знаю! Помогите, прошу вас, помогите!

– Что с ней случилось? – снова спрашивает Силка у Лены.

– У нее кровотечение, и она беременна. Мы думаем, она рожает.

Антонина поднимает глаза и видит, что Силка отходит в сторону.

– Иди сюда, – говорит она. – Ты работаешь в больнице. Займись ею. Остальные будьте готовы пойти на ужин.

Силка открывает рот, чтобы возразить, но не говорит ничего. Она понятия не имеет, как принимать роды, но хочет остаться рядом с Натальей.

– Извините, Антонина Карповна, можно со мной останутся Йося и Лена? У меня для вас записка от врача Елены Георгиевны.

Силка разворачивает записку и вкладывает ее в руку Антонины Карповны, с которой та не успела снять перчатку. Антонина читает записку и, отыскав глазами Йосю, без выражения произносит:

– Что ж, еще одна из вас выиграла приз, мои поздравления. – Потом переводит взгляд на Силку. – Эти двое могут с тобой остаться. Я пришлю сюда полотенца и простыни. Остальные уходите отсюда.

Она вновь заматывает шарфом пол-лица, видны только глаза.

Пока женщины не ушли в столовую, Силка спрашивает:

– Кто-нибудь из вас рожал или помогал при родах?

Бригадирша оглядывает женщин, вновь опускает с лица шарф.

– Ну?

– Я помогала при отеле коров, но никогда при родах, – обыденным тоном произносит Маргарита.

– Можешь тоже остаться.

Их внимание переключается на вопли Натальи. Милая, красивая Наталья, думает Силка. Йося опускается рядом с ней на колени, отводит с ее лица влажные белокурые волосы.

– Кровотечение сильное? – спрашивает Силка.

– Было сильное, когда во время смены я пошла в уборную. Помоги мне, пожалуйста, Силка, спаси моего ребенка.

Она хочет ребенка, отмечает про себя Силка. В глубине души Силка понимает, что, случись такое с ней, она, возможно, тоже стала бы цепляться за жизнь. Но с Силкой этого не случится. Она думает, что вряд ли сможет забеременеть.

Наталья умоляюще смотрит на Силку:

– Ты знаешь, что нужно делать?

Силка сохраняет на лице бесстрастное выражение.

– Мы сделаем все, что в наших силах, Наталья. Нам надо раздеть тебя, чтобы посмотреть, как у тебя дела, ладно?

У двери сгрудились пятнадцать женщин, замотанные до бровей, спешащие уйти, чтобы не быть свидетелями трагедии. Силка, Йося, Лена и Маргарита изо всех сил стараются помочь Наталье.

Какой-то конвойный приносит два полотенца и две простыни. Встреченный криками Натальи, он без слов бросает тряпки в барак.

Пока обитательницы барака ужинают, Наталья производит на свет младенца мужского пола. Он не издает ни звука и не шевелится. Взяв одно из полотенец, Силка заворачивает в него тельце ребенка и кладет на руки Наталье. Четыре женщины стоят над ней, пока она не засыпает в слезах, первую и единственную ночь прижимая к груди сына. Йося всю ночь простаивает у постели Натальи.

На следующее утро Антонина велит Елене и Маргарите остаться с Натальей. Силке с Йосей придется забрать ребенка и идти на работу в санчасть. У Йоси несчастный вид.

– Мы позаботимся о Наталье, Йося, – говорит Елена.

Силка с тяжелым сердцем берет мертвого ребенка из рук матери.

В санчасти Йося схватывает все медленно. Силка ловит себя на том, что тратит больше времени на объяснения и делает работу за Йосю в ущерб своим сестринским обязанностям. Но Силка с упорством продолжает, и Елена старается не замечать, что Йося не всегда понимает, какую информацию от врача следует заносить в карточку пациента, а какая является только комментарием и не требует записи. Йося теперь хорошо говорит по-русски, но ей с трудом дается письменный русский, с именами и названиями лекарств тоже проблемы. Она стесняется медперсонала, предпочитая искать помощи у Силки, чем просить, чтобы ей повторили указание.

Силка же прекрасно справляется с любой задачей. Она стала экспертом по взятию крови на анализ. То, как она накладывает швы, вызывает восхищение у более опытных коллег, хотя, возможно, недотягивает до стандартов Ольги и других вышивальщиц. Она без всяких усилий сочетает заботу об эмоциональных потребностях пациентов с удовлетворением их практических потребностей.

Теперь Йося благодарна Силке и относится к ней с большей теплотой, перешептываясь с ней в те ночи, когда не приходят Борис с Вадимом. Йося взволнована и потрясена.

– Как я научусь? Как все освою?

Иногда у Силки не хватает энергии убедить подругу, хотя она желает ей добра. Просто Силка понимает, что все может еще больше усложниться, что им следует принимать каждый момент таким, как он есть.

Однажды, вернувшись с работы, они не застают Наталью. Антонина Карповна отказывается отвечать на их вопросы, и Силка понимает, что это плохо. Обычно они знают, когда женщину отправляют в карцер, потому что это предупреждение остальным. Силке никак не избавиться от образов женщин, которые в другом месте прыгали на ограждение под током, предпочитая быструю смерть аду на земле, то есть в лагере или газовой камере, которая, как они знали, ожидала всех. На Силку накатывает безразличие, холодное и ровное, как снег, покрывающий землю, и ей просто хочется лечь. Но она знает, как много значила для Йоси Наталья. Силка садится рядом с подругой и, молча взяв ее за руку, ждет, пока та не уснет.

Зима кажется бесконечной, поглощающей все и вся в своем ледяном мраке, но недели становятся месяцами. Времена года резко сменяют один другой, и вновь сквозь тающий снег и лед пробиваются крошечные цветы. Свет в бараке выключен, и солнце высоко стоит в небе.

Наступило второе лето с белыми ночами.

Помимо исчезновения Натальи, в бараке есть и другие изменения. Две женщины из барака затеяли драку. Когда конвойный попытался разнять их, его тоже ударили. Женщин отправили в карцер, и они не вернулись. Их место заняли три молодые украинские девушки, которые спят на их топчанах. Остаются Ольга, Лена, Маргарита и Ханна.

Стены барака украшены рукоделием женщин. Если какая-нибудь салфетка портится от сырости, ее быстро заменяют другой. Кружева украшают воротники женских ватников, их платья, края карманов, шапки и шарфы. Это робкий протест личности, демонстрация женственности, то есть того, что они не просто ломовые лошади, ежедневно выполняющие физическую работу.