Хезер Моррис - Дорога из Освенцима [litres]

Елена отодвигает Силку на шаг от операционного стола.

– Надо придумать, как нам защитить его, – говорит Силка.

Несколько часов спустя Силка сопровождает Александра из операционной в дальний конец палаты, где его койка отгорожена ширмой. Для Силки приносят стул, и она заявляет, что будет его сиделкой. Ни Елена, ни Раиса с ней не спорят. Ей приносят еду, к которой она едва прикасается, поглощая лишь горячий чай.

Елена регулярно подходит к ним. К концу дня Елена рассказывает Силке, что поговорила с мужчиной, лежащим на соседней койке с Александром, и выяснила кое-что еще.

Когда этот мужчина проснулся от звуков побоев, те двое стали ему угрожать, чтобы молчал, и разок двинули по зубам. Ему велели ничего не говорить медсестре после их ухода в случае, если Александр еще будет жив. Сосед Александра был напуган и очень огорчен. Вероятно, они выжидали в приемной – там, где ночью нет персонала. Возможно, они подкупили охранников у здания или угрожали им. Елена не хочет спрашивать их, опасаясь, что это привлечет внимание к тому факту, что Александр все еще жив.

Затем Елена тихо излагает план, который они начали обсуждать накануне вечером:

– Мы отметили в его карточке, что он умер, и завели другую карточку на имя недавно умершего мужчины, изменив записи и написав, что пациент излечился. Так что, согласно больничной картотеке, Александр умер от травм, полученных в результате избиения. Мы пока оставим ширму у его койки и осуществим следующий шаг. Мы сказали пациенту с соседней койки, что Александр заразен и к нему нельзя приближаться.

– Спасибо вам, – лихорадочно соображая, говорит Силка. – Мы выиграем какое-то время, но что дальше?

– Силка, это лучшее, что мы пока можем сделать.

Когда Елена уходит, Силка прислоняет голову к подушке рядом с головой Александра.

Проснувшись на следующее утро, Силка видит, что на нее смотрит Александр. Несколько мгновений они не сводят глаз друг с друга, без слов передавая друг другу свои чувства. К ним подходит Раиса:

– Вижу, вы оба проснулись. Ну, кого осмотреть первым?

– Его, конечно, – улыбается Силка.

Раиса пытается рассказать Александру о его травмах и о том, как его будут лечить. Силка не может сдержаться и постоянно вмешивается с изъявлениями восторга по поводу его выздоровления. Александр ничего не говорит, только благодарно кивает, но его чуть встревоженный вид вторит истинным мыслям Силки.

Дни идут, и Александр медленно выздоравливает за ширмой. Его синяки поблекли, но движения все еще вызывают боль. Сталкиваясь иногда в приемной с Кириллом, Силка старается вести себя дружелюбно и непринужденно, вежливо отклоняет его ухаживания, не желая привлекать лишнего внимания к отгороженной ширмой койке. Она подозревает, что именно он либо напал на Александра, либо сообщил первому нападавшему, что жертва все еще жива, однако у нее нет доказательств.

Александр с радостью терпит боль, когда, обняв Силку за плечи, встает с койки и делает несколько шагов. Им говорят, что здесь Силка не лучший помощник и, при их разнице в росте, скорее помеха. Но они игнорируют это замечание, как и некоторые другие. Каждый вечер Силка валится на стул и, положив голову к нему на подушку, крепко засыпает. Со времени нападения на Александра она почти не отходит от него.

Число пациентов санчасти начинает уменьшаться, и до персонала доходят сведения о том, что число заключенных ГУЛАГа значительно сокращается. По указу первого секретаря Хрущева, сменившего Сталина, заключенные освобождаются досрочно. Хрущев поворачивается к Западу. Позорные факты о системе ГУЛАГа, запятнавшие его империю, выходят наружу, и для продолжения сотрудничества с некоммунистическими странами приходится идти на уступки.

Теперь Александр в состоянии передвигаться самостоятельно, и ширма, привлекающая внимание, вызывает вопросы у пациентов и персонала на предмет того, насколько опасна скрытая за ней «инфекция». Женщинам необходимо обдумать следующий шаг.

– Силка, можно тебя на минуту? – обращается к ней как-то утром Елена.

– Я сейчас вернусь, – говорит Силка Александру.

Елена приводит Силку на аптечный склад.

– В этой комнате никогда ничего хорошего не происходит. В чем дело? – с тревогой спрашивает Силка.

– Ты мне доверяешь? – задает вопрос Елена.

– Больше, чем кому бы то ни было, не считая моих родных.

– Тогда я хочу, чтобы ты сейчас доверилась мне. Александра выписывают через два дня…

– Нет, это невозможно! Вы обещали, – плачет Силка.

– Выслушай меня. Он не вернется к заключенным, поскольку кто-нибудь обязательно заметит, что он не тот, за кого себя выдает. Его поместят в барак поблизости от лагеря, где он будет в безопасности. Хочу, чтобы ты верила, что я делаю все, от меня зависящее.

Силка не находит слов. Хорошо придумано. Он будет в безопасности. Но ее опять разлучают с родным человеком.

Она пытается улыбнуться:

– Вы так добры, Елена Георгиевна. Я вам очень благодарна. Он тоже будет благодарен.

У Елены встревоженный вид, Силка никогда не видела ее такой. Она обычно выдержанная, практичная и позитивная.

– Силка, есть кое-что еще. – (У Силки замирает сердце.) – Я отправила запрос на переезд в Сочи, где выстроена новая больница.

Елена протягивает руку к Силке, но та отодвигается. Она не знает, что сказать. После всех лет, добровольно проведенных в этом кошмарном месте, Елена заслуживает лучшего. Но как Силка обойдется без нее?

– Силка?

Силка не смеет взглянуть на нее. Она сдерживается. У нее никогда не было выбора. То, чему суждено было случиться, случается с ней. Как бы она этого ни хотела, ей никак не обрести привязанность. Она одна. Совершенно одна в этом мире.

– Силка, поверь, я делаю для вас обоих все, что могу.

Силка загоняет свои чувства внутрь, поднимает глаза на Елену:

– Спасибо вам, Елена Георгиевна, за все.

Елена встречается с ней взглядом.

Это похоже на прощание.

Женщины из барака 29 – это все, что у нее осталось. Силка то и дело вспоминает о Лале из Биркенау, как он говорил ей, что она смелая. Как другие люди говорили ей то же самое. И как Александр приоткрыл в ней что-то такое, что пробуждает в ней желание жить, а не просто оставаться в живых.

И она знает, что должна совершить еще один смелый поступок.

Она разговаривает с блатными, охраняющими барак для медсестер, делится с ними своими запасами еды, и они соглашаются проводить ее в тот вечер – в воскресенье – к бараку 29. Ей надо поговорить со своими женщинами.

Пока они идут через лагерь, она видит, как на нее издали пялятся мужчины, но не подходят близко. Она входит в барак, а охранники ждут снаружи.