Наталья Соловьева - На берегу Тьмы [litres]

Катерина закуталась в теплую вязаную шаль из своего приданого, и они побрели по лесной, со следами телег, дороге в сторону Бернова. Вдруг Александр взял ее под руку и повел влево, в чащу леса. Недалеко от дороги их взглядам открылось небольшое лесное озерцо, скрытое от людских глаз деревьями. У его тенистых берегов, отражаясь в темной воде, качались белые упругие кувшинки.

– Посмотри – вода совсем теплая! – Александр стал раздеваться.

Не поверив, Катерина дотронулась рукой до черной спокойной воды, от которой шел белесый пар. Действительно, вода оказалась теплой.

Александр, обнаженный, стоял на берегу. Катерина невольно залюбовалась гибким, почти мальчишеским телом мужа. Стащив через голову свое широкое беременное платье, Катерина осталась в одной рубашке. Александр с криком: «Охохоооо!» бросился в воду и поплыл. Катерина мерзла на берегу, все еще не решаясь войти в черную пугающую воду.

– А вдруг змеи, Саша?

– Здесь нет змей, здесь никого нет – я проверил уже, глупая.

Катерина осторожно вошла в воду. Было прохладно, а озеро так и манило своим теплом. Александр подплыл к ней и обнял, нежно прижавшись к животу головой, поцеловал грудь, шею и наконец осторожно прикоснулся к ее губам.

Николай ехал на лошади в Павловское. Заслышав крики недалеко от дороги, он решил, что крестьяне бедокурят в лесу, и отправился посмотреть. Раздвинув еловые ветки, он увидел в озере Катерину в прозрачной рубашке и обнаженного Александра. Он хотел тотчас уйти, но не смог сдержаться и остался наблюдать за ними.

В намокшей рубашке, плотно облегавшей набухшую грудь с замерзшими сосками, Катерина показалась ему очень женственной. Совсем не той девочкой, какой он увидел ее почти два года назад. Николай почувствовал, что сердце его, наконец начавшее успокаиваться после отъезда Катерины, вновь тоскливо защемило и запело старую песню: «Не моя».

Александр вышел на берег и, дрожа от холода, не вытираясь сам, поспешил подать руку Катерине. Помог выйти на берег, заботливо снял мокрую рубашку, вытер и укутал в теплый плед. Николай с досадой отметил, какое у Александра подтянутое безупречное тело, натренированное часовыми поездками на лошади, не испорченное уродливыми шрамами былого ранения на войне. Отвернулся и побрел к дороге прочь от влюбленных, завидуя им. «Александр молод и красив, и главное – любит ее, это видно. Хорошо заботится о Катерине. С ним она счастлива. Смог бы я предложить ей то же самое?»

После Иванова дня Александр и Катерина вместе пошли в баню, как это завелось у них с самого начала их супружества. Они так наслаждались друг другом, что не хотели расставаться ни на секунду. Родов ждали только через месяц – Катерина ходила хорошо. Лето не баловало дождями, жара держалась допоздна, поэтому мыться пошли уже в сумерках.

Катерина взяла с собой кусок нового мыла, которое в подарок привез из Старицы Александр, захватила чистые наглаженные полотенца с вышитыми на них инициалами Е.С. и свежее исподнее белье.

В предбаннике приятно пахло новыми березовыми вениками, срезанными до Петра и Павла, пока «Петрок не оторвал листок». «Как же здорово здесь будет зимой!» – представила себе Катерина и стала раздеваться. Стоя было невозможно – мешал живот, поэтому она присела на лаву, покрытую тканой цветной дорожкой, такой же чистой и новой, как сама баня.

Александр принес из колодца воду. Зимой привык бросаться из жара в снег, но сейчас, летом, приходилось обходиться несколькими ведрами ледяной колодезной воды.

Катерина скрипнула новой, еще плохо подогнанной и пахнущей свежей древесиной, дверью в баню. Горячий крестик ожег грудь. Александр уже лежал на полке, накрыв лицо веником и вдыхая аромат свежей березы.

Едва успев налить в ушат горячей воды, Катерина не успела опомниться, как сползла на пол. Перед глазами замельтешило. Превозмогая себя, она на четвереньках доползла до двери, приоткрыла ее и потеряла сознание. «Угорели!» – успела подумать Катерина.

Пока барин гостил у матери в Малинниках, Агафья с Ермолаем решили прокатиться в Сандалиху, проведать молодых, а то и выпить с управляющим, если предложит. Дома хозяев не оказалось. Тогда Агафья подошла к бане и, увидев пробивающийся сквозь щель свет, заметила длинную косу Катерины, перекинутую через порог. Кухарка рывком распахнула дверь настежь – Катерина и Александр неподвижно лежали на полу. Агафья кинулась звать подмогу.

Подоспевший Ермолай помог выволочь угоревших наружу и стал отливать Александра холодной водой из ведра прямо на скамье возле бани, а Агафья занялась Катериной.

Катерина очнулась и, едва открыв глаза, заголосила:

– Он не ворочается!

– Кто?

– Ребенок! Не чую его…

– Да полно тебе, не каждую ж минуту он должен ногами сучить, – успокаивала Агафья.

– Нет, – рыдала Катерина. – Не чую его, – повторяла она снова и снова, показывая на живот, – как оборвалось все внутри. Где Саша? Саша!

– Да жив он, муж твой, вытащили, отлили его – сейчас оклемается.

– Саша, Саша! Ребенок!

Агафья, доверяя бабскому чутью, всполошилась:

– Ермолай, зови Вовиху!

Вовиха была местной ведьмой, заговаривала неспящих детей, лечила грызь [42] Грыжу. , снимала порчу. Старуху уважали и боялись одновременно.

Ермолай, оставив приходящего в сознание Александра, поскакал во всю прыть за Вовихой, которая жила в Заречье.

Вскоре колдунья была на месте. Ею оказалась аккуратненькая белесая миловидная старушка с голубыми, почти прозрачными глазами, в беленьком платочке с кружавчиками и вышитыми цветочками по краю.

Ощупав живот Катерины своими птичьими лапками-пальчиками и прочитав «Отче наш», Вовиха вынесла приговор:

– Нет его там больше.

Катерина выла, поглаживая живот.

Александр очнулся, но все еще не понимал, что происходит:

– Кого нет? Где?

Катерина, уже не обращая внимания на Александра, стала со слезами молить старуху:

– Сделай что-нибудь, ты же можешь! Помоги! Верни мне его!

Пошамкав тонкими голубоватыми губками, колдунья равнодушно пожала плечами:

– Ты все равно его потеряешь, рано или поздно.

– Пусть, пусть поздно, но сейчас верни, верни мне его, – выла Катерина.

Вмиг забылись все молитвы и псалмы, которым учила ее Марфа. Она подумала: жизнь ее нерожденного ребенка зависит сейчас от этой старухи.

– Катя, я здесь, я жив, – слабо отозвался Александр, не в силах поднять голову.

– Потом поболе выть-то придется, – все еще сомневалась Вовиха.

– Они хорошо заплатят – это управляющего ребенок, – внесла недостающий довод Агафья.

– Несите икону, какая поближе, – скомандовала ведьма.

Принесли любимую Катеринину Тихвинскую и керосиновую лампу. Катерина при виде образа успокоилась.