Николай Лугинов - По велению Чингисхана

Объединил многие могучие Илы в один великий Ил, взвалил на свои плечи все многосторонние заботы о нем… А теперь новый Ил подгоняет тебя самого, давит на тебя, торопит. Днем и ночью требует неусыпного внимания».

Снаружи вдруг одновременно сердито залаяли собаки. Значит, пришел человек чужой для них, не часто бывающий здесь.

Хан поразился про себя, как за последние годы резко постарел, сдал старик Аргас и, по своему обыкновению, почувствовал себя виноватым за это.

– Понимаю, что у тебя много забот… Потому сразу говорю про свое дело, – начал Аргас, словно торопясь, что его прервут.

– Ну?

– В последнее время развелось много тойонов надо мной. В результате слишком много стало всяких нелепых указаний сверху, противоречивых решений. Это, во-первых. А во-вторых, вы слишком увлеклись отбором в отдельные группы детей, сверкнувших на короткое время, определяя этим их способности и таланты. На самом же деле определение способностей ребенка – труд многолетний и сложный, требующий пристального наблюдения за его характером, поведением. И можно повредить ему, выдергивая его из привычной среды только потому, что он один раз кому-то показался талантливым. Ведь немало же случаев, что эти самые отборные дети огорчают, вырастая совершенно обыкновенными, недалекими людьми. Сами же вмешиваются, запутывают детей, потом обвиняют меня: «Старик постарел, сдал». Обидно, тяжело мне это слушать. Конечно, я старею, вряд ли дальше смогу развиваться, но не согласен с тем, что пытаются свалить на меня результат их вмешательства и принятых напрямую решений…

Аргас, выговорив все, о чем заранее намеревался сказать, замолчал. Хан молча выслушал все, помолчал, опустив глаза, потом спросил:

– Здесь мы одни. Так что ты без опаски скажи прямо, чье вмешательство особенно тебе не нравится?

– Ох… Не было еще в моей долгой жизни такого, чтоб я на кого-то пожаловался, кого-то наказали по моей жалобе… – Аргас, услышав неожиданное, почесал затылок.

– А Джэлмэ? Ведь именно он занимается вами непосредственно.

– Э, нет. Джэлмэ, наоборот, помогает решать все мои трудные задачи, человек он прекрасный, спасибо ему.

– Тогда кто?

– Ну, эти… Слишком много руководителей развелось в последнее время, – старик вытирал со лба пот. – Все сотни высокопоставленных тюсюмэлов, сурджутов как будто имеют ко мне отношение.

– Хорошо. В таком случае мы создадим новое особое руководство, которое будет заниматься только вопросами воспитания молодежи, передвижением их с должности на должность. Как это, по-твоему?

– Так ведь я об этом и пришел просить! – старик обрадовался, что хан точно понял то, что сам он не сумел объяснить. – Когда таким тонким, сложным делом, как воспитание молодежи, занимается одновременно слишком много людей, это не только бесполезно, но и вредно.

– Воспитание, отбор тойонов – высокая ответственность… – Хан зашагал по сурту. – Ты кого хотел бы видеть на этой высокой должности?

– Не знаю даже. Слишком неожиданно… Если б нашелся человек, имеющий к этому склонность и талант.

– Мы посоветуемся с Джэлмэ, – сказал хан и подумал: «Значит, у него нет своего человека, чьего назначения он бы добивался, пришел просто жаловаться на чрезмерное, порой невежественное вмешательство людей, считающих себя знатоками. Значит, действительно, достали. Не надеясь на то, что при личной встрече сумеет меня убедить… Почему? Видимо, он понял, что я избегаю встреч с ним, чувствую себя виноватым».

– Какие у тебя еще трудности, просьбы?

– Нет, какие у меня, старого, могут быть просьбы. По мелочам я не стал бы тебя беспокоить, – у Аргаса от радости будто посветлело лицо.

– А я ведь хотел спросить у тебя об одном… Про твоего Курбана я потом слышал много хорошего, все хвалят, говорят, был особым, ярким молодым человеком, выдающимся…

– А… Курбан… Такие, как Курбан, родятся очень редко, такого парня не смогли уберечь… – улыбка мгновенно слетела с лица старика, он погрустнел.

– А, может, сейчас есть такой же мальчик?

– Откуда? За всю свою жизнь я подобных видел единицы. Таких теперь нет.

– Как обидно! Какую беду эти тупые невежды, Чагатай с Сиги-Кутуком, сотворили, оставшись единовластными вершителями! – Хан сделал резкое движение сжатым кулаком в ярости.

– Даже предположить трудно последствия этого! Скольких жизней простых нукеров стоила смерть одного выдающегося военачальника? Хотя бы ради одного этого Курбана нужно было обязательно спасти, если б даже он на самом деле был виноват… А с умыслом приносить безвинного в жертву ради устрашения других – это вопиющая глупость.

У старика от обиды задрожал голос, казалось, он вот-вот заплачет. Он с трудом сдержался, несколько раз глубоко вздохнул, вытащил из кармана тряпочку, начал вытирать лицо и тут заметил, что хан опять отвернулся. И теплая волна благодарности заполнила грудь, будто вытолкнула, наконец, чувство обиды, свившее себе там гнездо на долгие годы…

– Бедный мой мальчик, даже внешне был таким красивым, стройным, каких мало… Уж слишком безупречно был сложен, – Аргас опять несколько раз глубоко вздохнул. – И теперь он каждый раз приходит ко мне во сне перед каким-нибудь несчастьем или бедой…

– Из какого рода был Курбан?

– Из Барыласов.

– Барылас? – Хан оживился. – Вот почему он был такой! Из такого доброго рода… Значит, у них с тойоном Хубулаем одни корни. Барыласы издревле славятся своей решительностью, легкостью на подъем. Это особенно ярко проявляется в дни опасности и нужды. На этот род всегда можно опереться в трудные времена, быть уверенными в них. А какая у них сейчас молодежь?

– Кто знает… Сложно сказать точно. Чтоб определить способности ребенка, нужно немало повозиться. Иногда сверкнет кто, выделится, но потом сливается с общей массой, гаснет, а медлительный, слабый ребенок, казавшийся таким тугодумом, вдруг раскрывается, непредсказуемо меняется.

– А Курбан каким был?

– Курбан… С малых лет сразу бросался в глаза, как драгоценный камень… Что теперь будет с Барыласами?

– Что ты имеешь в виду?

– Предки еще говорили, что плохой жребий ждет тот род, который не сумеет сберечь, сохранить такую великую личность, дарованную им небесами, судьба переворачивается, счастье отворачивается от него и род приходит в упадок…

– Неужели?! Я ведь запомнил, что точно так же говорили старики, когда умер мой отец.

– Что делать? Огромной может быть расплата… Но, может, обойдется благополучно. Если б прожить еще несколько лет, увидел бы, но таким, как я, пора уже и собираться…

– Погоди… А Курбан не успел жениться?

– К счастью, бог милостив, перед самой бедой успел он жениться, оставил после себя дочь. Сейчас ей четыре года…