Юзеф Крашевский - Фаворитки короля Августа II

Придя к княгине, посол короля застал у нее большое общество, но ему все-таки удалось дать ей понять, что им надо переговорить наедине. Она незаметно вышла в другую комнату, и Фицтум последовал за ней.

Здесь он передал ей письмо и в ярких красках описал томление своего государя. Он непременно умрет, если княгиня не согласится посетить его.

Княгиня была в нерешительности и не могла придумать выхода.

— Да, — сказала она, — но что мне делать? Ведь я не могу пойти к королю. Я выдала бы себя перед мужем, перед всем Двором…

— Я мог бы дать совет, княгиня, — возразил Фицтум, — если вы согласитесь последовать моему предложению, никто, кроме короля, вас и меня не узнает о вашем посещении…

— Хорошо, — отвечала княгиня, — говорите, что делать.

— Очень просто. Под видом богомолья вы удалитесь в монастырь. Это никого не удивит — теперь пост и многие уединяются в монастыри. Вечером, в десять часов, вы выйдете из монастыря и сядете в приготовленную для вас карету. Вы остановитесь перед моей комнатой, и я проведу вас по потайной лестнице, известной только мне, в комнату короля.

Княгиня долго не раздумывала. Она приняла совет и обещала выполнить его на следующий же день. Затем она снова присоединилась к обществу.

Но ее отсутствие было замечено, и муж спросил у нее, почему она так задержалась. Не растерявшись ни на минуту, княгиня отвечала, что обсуждала с Фицтумом некоторые обстоятельства, касающиеся кардинала-примаса. Князь поверил ее словам, а она сейчас же воспользовалась случаем и перевела разговор на соблюдение поста.

— Что касается меня, — сказала она, — я не буду поститься. Мне не позволяет здоровье, но мое воздержание выразится тем, что я не стану бывать так часто в обществе. Я решила четыре дня каждой недели проводить в монастыре.

По польскому обычаю, разрешалось постом проводить каждую неделю по несколько дней в монастыре для богомолья, поэтому желание графини никому не могло казаться странным. Князь первый одобрил благочестивое усердие своей молодой супруги.

Действительно полька исполнила свое намерение на следующий же день, как обещала. Она отправилась в монастырь и вечером в условленный час села в ожидавший ее экипаж. Без всяких препятствий Фицтум провел ее к сгоравшему нетерпением королю, затем удалился, и влюбленные остались наедине.

Княгиня Любомирская села на кровать больного. Король благодарил ее за посещение, взял ее руки и, продолжительно целуя их, уверял, что он счастливейший человек в мире, потому что она любит его.

— И я не менее счастлива, — отвечала красавица, — обладая сердцем такого великого короля.

И она поклялась любить всю жизнь только его одного.

Достоверно известно, что на этот раз влюбленные ограничились словами, не потому что король не желал ничего большего, но княгиня Любомирская, дорожа здоровьем короля, боялась причинить ему вред.

Она пробыла у короля до раннего утра и при прощании обещала снова быть на другой день.

Действительно княгиня сдержала свое слово и на следующий вечер посетила Августа во дворце. Так продолжалось до тех пор, пока здоровье Августа Сильного не поправилось совершенно, затем роли их переменились.

Пост прошел очень весело; после Пасхи продолжалось то же самое.

Конечно, их связь не могла долго оставаться тайной, и хотя старая истина гласит, что обманутый муж всегда узнает правду последним, все же в конце концов и у князя открылись глаза.

Он потребовал от жены объяснения, и та, не отрицая, не уклоняясь, по-видимому, ответила очень высокомерно. Возможно, что княгиня, рассчитывая на могущество своего царственного любовника, сама постаралась вызвать разрыв.

Князь оказался в затруднительном положении: его соперником был король, против которого он был совершенно бессилен. Чувствуя, что у него связаны руки, что нельзя ничего предпринять, он позволил себе несколько оскорбительных для Августа выражений, вскоре получивших огласку и дошедших до сведения короля.

Магнату был запрещен приезд ко Двору. Он решил удалиться в свои поместья и потребовал, чтобы жена сопутствовала ему.

Но она отказалась наотрез. Князь рассердился и заявил, что разведется с ней. Княгиня ничего не имела против развода; король, как нетрудно себе представить, был очень рад этому обстоятельству, поэтому папа отнесся снисходительно и расторгнул брак.

Таким образом было устранено последнее препятствие между Августом и его новой возлюбленной, и им не было надобности скрывать свои отношения. Княгиня Любомирская сделалась официальной фавориткой.

Когда король покинул Польшу, чтобы посетить свое родовое курфюрство, княгиня сопровождала его в Саксонию. Он показывал ей все лучшие города своего государства, и повсюду в честь их устраивались торжества и увеселения.

На одном из таких празднеств король подарил своей фаворитке ларчик со всевозможными драгоценностями, а на дне его находилась императорская грамота на пожалование княгине Любомирской звания имперской княгини Тешенской. Фаворитка чрезвычайно была тронута таким доказательством благосклонности.

Во время путешествия Август Сильный посетил с княгиней Тешенской Лейпциг, где к Новому году собрались, как всегда, несколько высочайших особ и много гостей со всех концов света. На этот раз прибыла и его законная жена, чтобы приветствовать супругу Фридриха I Прусского, королеву Софию Шарлотту, также посетившую Лейпциг.

Королева, или курфюрстина Эбергардина, и новая возлюбленная Августа встретились здесь впервые. И свиданье было мало утешительным.

Курфюрстина очень холодно приняла представленную ей княгиню Тешенскую и спросила:

— С каких пор вы находитесь в Саксонии?

— Я прибыла с королем, — непринужденно отвечала полька, — и скоро опять с ним уеду.

Этот ответ привел несчастную принцессу в такое волнение, что у нее выступили слезы на глазах. Она сослалась на нездоровье и удалилась из общества.

Совершенно иначе держалась благоразумная и рассудительная королева прусская, относившаяся к княгине с изысканной вежливостью. Насмешливая и остроумная, она поспешила воспользоваться представившимся удобным случаем для шутки. Она пригласила Августа вечером к себе ужинать, но предупредила, чтобы он явился без большой свиты, так как она не любит торжественности.

— Если вы ничего не имеете против, — добавила она, — я назову вам всех, кто будет за ужином, но вашу фаворитку я не приглашу. Мне хочется видеть вас без нее и иметь вас в полном своем распоряжении. Я знаю, что ваши мысли всегда около нее, но это ничего не значит. Я выберу собеседников, которые сумеют вас развлечь, и все-таки предпочитаю, чтобы вы думали о своей возлюбленной, чем все время ею занимались.