Татьяна Харитонова - Задание на дом, или Реферат о Фёдоре Коне

Подъехал к невысокому тыну, постучал. Хозяин видно, крепкий, дом добротный, по сердечному капризу выстроен, а не по нужде. Повезло, ляхи не спалили. Верно, что возле леса стоит.

Из калитки выглянула юница, брови на излёте, глаза синие, глядят, пытают — кто таков? Откуда и куда? Добрый человек иль тать какой? Иной, кажется, творит свой путь и дело от доброты, а в итоге выходит — по соблазну сатанинскому иноязычных приведет. Дорога к монастырю людная. И кто только не ездит. А парень-то вроде добрый, лицо светлое, открытое.

— Добрый день в хату.

— И вам добрый!

— Никак Анна?

— А вам отколь известно?

— Да слава о твоей красе до града Смоленска докатилась. Такой юницы окрест не найдешь.

— Я о вас, дяденька, тоже слыхала.

— Что молвят?

— А то, что из Смоленска молодчик едет, бороденка курчавая (Мартын поёжился, погладил ошицей [58] Ош — левая рука подбородок) — а язык за ним волочится, как хвост у лисы, дорогу заметает.

Мартын и не нашёлся, что ответить Нюше, а она улыбнулась очень ласково, калитку распахнула:

— Водицы поднести?

— Дык…

— Поднести, поднести. Язык сполоснуть. Чай, запылился.

— Нюша! — зычный голос отца прервал беседу с гостем. — Кто там, Нюша?

— Гость из самого Смоленска, тятя.

— Из Смоленска? Кто таков? Приглашай.

Мартын спешился с конька и пошел след за Нюшей во двор. На широком подворье лежали бочки и кадушки. Пахло свежим деревом. Гудели пчелы, обирая медовую благодать с огромной липы у избы. Нюша метнулась впереди гостя, оставив его с отцом на крыльце, схватила веник, подмела половицы у щербатого порожка. Пол блестел ярким медом. Еще бы. Уж сколько она скоблила его веником — голышом, сколько водой окатывала. Пол у них не земляной — отец расстарался. Настелил в горницах полы новые, деревянные. Стены у них гладко тесанные, у стен стоят широкие лавицы, покрытые тканой бабушкой дербенью — толстым альняным холстом. А еще есть у Нюши еще одна радость — окончина стекольчата цветная. Такие только в горнице у князя увидишь — дорого для простого кармана. Тятя три алтына заплатил, большие деньги, расщедрился для Нюши — поставил ей в горнице такое чудо. Князь одарил его за работу мастерскую. Батюшка терем ему украшал резными наличниками да иными красотами.

Утро разноцветными зайчиками прыгает в горницу, раскрашивает светёлку [59] Светёлка — небольшая светлая комната в верхней части дома. Иначе — светлый чердак (сравн. светлица). юницы то в красный, как солнышко, то в зеленый, как майский листочек, то в синий, как водица Болдинки, речки их развеселой. В других горницах окошки простые, слюдяные, а то и просто бычьим пузырем затянутые. Да и все убранство обычное. Только вот на всем лежит печать Нюшиной любви и заботы. Печь Нюша белит перед каждым престольным праздником. На столе в горнице — скатерть вышитая, на стенах — рушники. Тягучими зимними вечерами вышивают они с подругами, песни поют. Кажется — их песни укладываются на рушниках плавными линиями, кружочками, точками, стежками, а потом эта застывшая мелодия наполняет избу ровным чистым сиянием, оберегает от злых сил. Песни — молитвы наполняют дом силой. В красном углу — иконостас. И изба у них — загляденье, большая, в два яруса с подклетом [60] Подклет — нижний, нежилой этаж деревянного или каменного дома, предназначенный для хозяйственных нужд. . Полки-воронцы [61] Воронцы (от воронка) — в деревянной архитектуре восточных славян — длинные и широкие доски, полки, расположенные вдоль стен или посередине (от печи) избы, на которых стояла посуда, утварь, можно было лежать и сидеть. , резные да узорчатые, под потолком делят стены на черную, закопченную и светлую. Черная, как вороново крыло, часть избы тянется под потолком на два венца. Дым от печи стелется по потолку и уходит в дымник [62] Дымник — деревянный дымоход с задвижкой в курных избах, куда уходит дым во время топки. . Все, что находится ниже воронцов, блещет чистотой. Уж Нюша тут старается.

— Ты чавой-то запрыгала зайцем по горнице?

— Гость к батюшке, из Смоленска.

— Кто таков?

— Не знаю, бабушка. Мартын зовется.

— Жаних, чую жаних, внуча. Собака снился всю ночь, кусал меня за ногу. Тудыть яго у кости!

— Тебя кусал?

— А кого ж? Меня и кусал!

— Значицца, твой жаних, бабка! — рассмеялись обе. Нюша звонко, заливисто, бабушка тихонько, глуховато.

— Ну-ну, егоза, накрывай на стол…

— Анька, на каникулах что делаешь?

— Не знаю еще.

— А мы с предками в Турцию, там тепло.

— Круто. А я к бабушке, наверное. В Болдино.

— Со скуки помрёшь.

— Точно. Только в городе сидеть все каникулы неохота.

— Бабушка у тебя нормальная? Мозги взрывать не будет нравоучениями типа «в наше время?»

— Нет, бабушка классная. Она у меня на рыбалку ходит.

— Бабушка? На рыбалку? Круто.

— С Тимошкой. Это её кот. Так вдвоем и ходят.

— Лукоморье какое-то, а не деревня.

— Точно, Лукоморье. Там ведь дубы раньше росли вековые. Болда — дуб. Болдино от них так называется.

— Там монастырь красивый?

— Да, реставрируют. Ой, звонок! Ты реферат написала?

— Да, скачала с интернета, только Ирина забраковала.

— Чего?

— Сказала — формальность.

— Это как?

— Ну, в смысле, отписка. Надо доработать. Я даже не представляю. Одна надежда на бабушку. Она у меня историк.

— Ешь, Мартын, ешь. Нюша, квасу холодного поднеси. Да огурчиков соленых.

Нюша метнулась за квасом.

— Как же там Фёдор? Я думал, он забыл меня.

— Что вы, дядя Андрей. Он мне про вас рассказывал. — Мартын, проголодавшись за дорогу, с аппетитом уплетал овсяный кисель с блинами.

— Эх, и блины у вас, дяденька Андрей.

— У меня — бочки. Это Нюшины. Она у нас мастерица. Мамку поминаем сегодня.

— Царствие небесное. — Мартын перекрестился.

— А с Федькой, на одной печке, все детство просидели. Когда они с тятей в Москву подались, лет десять нам было. Тятя его умер потом, а потом и мамка его. Страшный мор тогда накатился, почти вся деревня. Скудельница [63] Скудельница (скудельня) — старинное название погоста или кладбища, происходящее от евангельского рассказа, по которому первосвященники, получив от Иуды обратно 30 серебреников, купили «село скудельниче в погребение странным» (Мф. 27:6–7). только, одна на всех.

— Да, смерть косит на Руси. То хвори, то вороги.

— А Фёдор? Отец умер, а он как?

— Остался в Москве, куда ему было возвращаться, сироте? Жил на дворе попа, Гурия Агапитова. Рассказывал, полюбил его батюшка, как сына родного, грамоте обучил. Он уже в двенадцать лет знатным мастером был.

— А далей?

А весной 1573 года артель Фёдора ставила двор немчуре, опричнику Штадену. И было ему 17 лет. Тятя уже тогда — видный, красивый. Рост, стать, сила! А уж строил. С душой! Дом поставил — загляденье. Резьба, наличники.