Элли Мидвуд - Девушка из Берлина. Вдова военного преступника

Все казнённые мужчины лежали поверх деревянных гробов, в которых их сразу после этого кремировали, согласно данным репортёров, в той же одежде и с верёвками, на которых их повесили. Смерть, безусловно, меняет людей, и выглядят покойники немного отлично от того, как они выглядели при жизни… но только это всё же был Эрнст, я была в этом на сто процентов уверена. Я в течение долгого времени изучала посмертный снимок, ломая голову над происходящим. Если Эрнст был мёртв, то как так получалось, что описание посещавшего его незнакомца, данное мне сыном, так точно совпадало с его покойным отцом?

Единственным человеком, отдалённо похожим на Эрнста, обладавшим таким же ростом, телосложением, порезанной левой щекой и гривой тёмных волос, был его ближайший друг, Отто. Австриец также был арестован, но сбежал из тюрьмы для военнопленных, в последний раз подтвердив перед оторопевшими союзниками свой титул самого опасного диверсанта в Европе, которого никаким запорами было не удержать.

Пока Эрнст был ещё жив, а Отто ещё находился на свободе, скрываясь где-то в горах от ОСС, я каждый день молилась, чтобы он пришёл на помощь своему лучшему другу, и выкрал бы его из тюрьмы, как выкрал двумя годами ранее итальянского диктатора Муссолини. Но затем и Отто был схвачен, и вместе с этим растаяла моя последняя надежда. А что, если теперь, мучимому совестью за смерть друга, Отто не пришло в голову ничего другого, как сблизиться с сыном его покойного собрата из СС, хотя бы таким образом возмещая ему потерю отца?

Я быстро сунула газету обратно в коробку, крикнула Эрни, чтобы присмотрел за близнецами, а сама чуть ли не бегом выскочила из квартиры. Я с таким нетерпением стучала в дверь Урсулы, что она распахнула её, глядя на меня, как на умалишённую.

— Что случилось?

— Кто-то притворяется Эрнстом. Да, да, моим мёртвым Эрнстом. Я тебе всё потом объясню; присмотри пока, пожалуйста, за моими детьми, а я сбегаю в детский сад и поговорю с воспитательницей Эрни, ладно? Я их ещё не кормила, но мне очень нужно успеть до того, как мисс Стивенс уйдёт!

— Конечно, конечно, иди! Только что ты там такое говорила про Эрнста?

Вид у моей подруги был такой же, какой был у меня минут десять назад, но времени объяснять у меня не было.

— Потом всё расскажу!

Я схватила сумку и выбежала на улицу.

— Мисс Стивенс? — я окликнула молодую рыжеволосую женщину, воспитательницу Эрни, которая была единственным взрослым, кто мог пролить хоть какой-то свет на ситуацию.

Она уже закрывала ворота детского сада, но, заметив меня на другой стороне улицы, обернулась и приветливо замахала мне.

— Добрый день, миссис Розенберг. Эрни забыл что-то внутри?

— Нет, ничего. — я улыбнулась, стараясь восстановить дыхание после моего незапланированного спринта. Пока я перебегала дорогу, я к тому же едва не попала под машину, которую не заметила в спешке. — Мне очень нужно спросить у вас что-то важное: в последнее время никто не приходил навестить моего сына?

— О, да! — девушка сразу же оживлённо заулыбалась, смахнув прядь непослушных рыжих кудрей с лица. — Его дядя приходил.

— Дядя?

— Ну да. Брат мистера Розенберга? — она слегка склонила голову на одну сторону, заметив моё замешательство. — Я сначала забеспокоилась, что Эрни разговаривал с каким-то незнакомцем, но как только я увидела его лицо, я сразу же поняла, что они родственники. Ваш сын — вылитая его копия! Ну не интересно ли, как работает генетика? Ребёнок больше похож на дядю, чем на родного отца. И у меня в семье такое же было: из всех нас, четверых сестёр, Дженни единственная, у кого чёрные волосы и зелёные глаза — точь-в-точь в нашу покойную бабушку-ирландку пошла! А мы все — в отца! Ну не забавно?

Я изо всех сил старалась сохранять спокойный вид пока она весело щебетала, но мне всё же стоило огромных усилий не перебить её болтовню после её заявления о загадочном «дяде», на которого к тому же, согласно ей, Эрни был похож как две капли воды.

— Вы не могли бы поподробнее мне его описать?

— Он очень высокий, выше даже самого мистера Розенберга, ну, мне по крайней мере так показалось. Когда я его заметила, он объяснил мне, что Эрни — его племянник, да и ваш сын явно его знал, а потому я перестала волноваться и разрешила им побеседовать немного; через забор, правда. Вы же знаете нашу политику: никаких посторонних внутри. А ещё он говорил с таким же акцентом, что и вы.

— А вы хорошо разглядели его лицо?

— Да, вполне, — ответила она, явно немного удивлённая учинённым допросом. — Он очень даже привлекательный мужчина, темноволосый, кареглазый; правда, у него вся левая сторона лица в шрамах была, но я ничего спрашивать, естественно, не стала. Я же всё понимаю: война, Германия, вы — беженцы… Я просто оставила их одних.

Я уже вовсю копалась в сумке, пытаясь выудить фотографию, где Отто был запечатлён вместе с Эрнстом, которую я также прихватила из обувной коробки. Это было единственное сохранившееся у меня фото, на котором оба они были одеты в гражданское, и соответственно которое я могла показать ничего не подозревающей американке.

— Это он? — я ткнула пальцем в Отто, протянув фото мисс Стивенс.

— Нет, не этот. Вот этот господин, — без промедления заявила она, указывая вместо Отто на Эрнста.

— Вы должно быть ошибаетесь, — медленно проговорила я. — Этот человек мёртв, вот уже четыре года как.

— А мне он показался довольно живым, — рассмеялась она, а затем добавила, принимая более серьёзный тон. — Уверяю вас, это был он. У меня фотографическая память. Это точно был он.

— Это не мог быть он. Он мёртв, — упрямо возразила я.

— И вы видели его труп?

— Ну конечно, видела! То есть… не воочию, правда… Нам переслали фото.

— Господи, да чушь это всё, все эти посмертные извещения и фото! — она беспечно отмахнулась от моих слов. — Моя подруга тоже вот получила такое извещение о смерти мужа в сорок четвёртом. И что вы думаете? Полтора года спустя он вернулся домой, целёхонький; оказалось, что во время одного из боёв он попал в плен, а не погиб, как командир подумал. Потом немцы его в лагерь для военнопленных отправили, а в сорок пятом наши его освободили, подлечили немного от истощения, и отправили домой. А бедняжка Эйми всё это время его оплакивала, думала, что он погиб смертью героя. Хорошо ещё, что замуж второй раз не успела выйти! И сколько таких случаев было — не пересчитать! Так что тот ваш снимок, что вам послали, может ещё и ничего не значит. Может, это вообще был не он, а кто-то похожий на него. Люди всё же ошибаются иногда…

— Да нет же, вы не понимаете. Та фотография была подлинной, и люди, что её сделали… В общем… Они на сто процентов были уверены, что это он.