Элли Мидвуд - Девушка из Берлина. Любовница группенфюрера

— Вот и чудненько. Свободны.

— Вот сукин сын! — Штандартенфюрер Шелленберг ругался в исключительно редких случаях, и только когда бывал предельно зол. — Он нарочно это сделал! Да у любой девушки из отдела хватило бы мозгов и десяти пальцев, чтобы печатать его приказы, а это всё, для чего она ему нужна. Не стоило мне говорить, что вы хоть сколько-то ценный сотрудник.

Я уже почти закончила паковать свои офисные принадлежности в маленькую коробку, и пожала плечами.

— Это не ваша вина, герр штандартенфюрер. Он бы всё равно меня выбрал, даже если бы я из рук вон плохо работала.

— Вы считаете?

— Уверена. — Зажав коробку под мышкой, я протянула руку моему теперь уже бывшему начальнику. — Мне очень жаль, что приходится вас покидать. Работать на вас было настоящим удовольствием, герр штандартенфюрер. Спасибо вам за всё. И пожалуйста, дайте знать, если вам что-то потребуется в будущем; я всегда могу взять какую-то работу на дом и помочь вам, если нужно.

Он пожал мне руку и кивнул.

— Благодарю вас за отличную службу, Аннализа. Я обязательно прослежу, чтобы это отразилось в вашем личном деле. И… Удачи с вашим новым начальником.

Я не сдержала ухмылки, увидев выражение его лица, когда он это произнёс.

— Благодарю вас.

Мне действительно было жаль покидать приёмную Вальтера Шелленберга, потому как мне и вправду нравилось работать под его руководством. Однако, в отношении моей контрразведывательной деятельности, моё новое назначение было даже ещё лучше прежнего: вся бумажная работа группенфюрера Кальтенбруннера будет теперь проходить через мои руки, а его должность была куда выше и значимее, чем штандартенфюрера Шелленберга. Я была более чем уверена, что Рудольф и Ингрид придут в настоящий восторг, когда узнают эту новость.

Когда я вошла в приёмную группенфюрера Кальтенбруннера, его адъютант кивнул мне, не отнимая телефона от уха, указывая на стол в углу, который предназначался мне, судя по всему. Я только было начала организовывать своё рабочее место, как он бросил через плечо, положив трубку и направляясь к выходу:

— Он хочет кофе. Иди сделай ему кофе.

«Просто отлично. Из личного помощника шефа внешней разведки я меньше чем за полчаса превратилась в обычную официантку. Ничего не скажешь, продвижение по службе!» Я открыла было рот, чтобы спросить адъютанта группенфюрера, как наш новый шеф предпочитал его кофе, но он уже исчез за дверью. Похоже было, что мне придётся спрашивать самой. Я постучала в дверь его кабинета и, услышав «да» из-за двери, открыла её и увидела нового шефа РСХА также с трубкой в руке. Правда, доктор Кальтенбруннер оказался вежливее, чем его непосредственный подчинённый, и вопросительно улыбнулся мне, прикрыв трубку рукой.

— Чем могу помочь, фрау Фридманн?

— Просто хотела уточнить, как вам больше нравится, герр группенфюрер.

— Да у меня, по правде говоря, нет особых предпочтений, но раз уж вы спросили, то прямо на этом столе и погорячее, — ответил он со своей обычной ухмылкой.

Я сощурила на него глаза, изо всех сил стараясь не рассмеяться. Он был неисправим.

— Я вообще-то имела в виду ваш кофе.

Его ухмылка стала ещё заметнее.

— Я тоже про кофе говорю, а вы про что подумали?

— Знаете что? Раз вы такой шутник, то сделаю всё, как мне нравится, и попробуйте хоть слово сказать!

Только уже произнеся это вслух, я поняла всю двусмысленность сказанного, но доктор Кальтенбруннер, конечно же, заметил это первым.

— Правда? Что ж, я согласен. Это даже интересно, когда девушка командует.

— О, господи!

Я закрыла за собой дверь, пока он ещё что-нибудь похуже не сказал, и услышала его смех по другую сторону. Похоже было, что работать в моём новом офисе будет очень даже весело.

Но если я подумала, что на двусмысленных шутках про кофе всё и закончится, я сильно заблуждалась. Уже на следующий день, когда новый шеф РСХА вошёл в приёмную, он оглядел меня с ног до головы и заметил с весьма серьёзным видом:

— Жаль всё-таки, что вас эту форму заставляют носить.

Я-то наивно решила, что может он позволит мне носить обычные платья на службу, и даже просияла в ответ.

— А в чём бы вы хотели меня видеть?

— Без ничего.

«Ну да. А чего я, в принципе, ожидала?»

— Идите отсюда с вашими грязными шуточками, герр группенфюрер! Я-то думала, вы серьёзно!

— О, я очень даже серьёзно.

Даже думать не хочу, куда бы дальше зашёл этот разговор, если бы не появился его адъютант Георг и не вручил доктору Кальтенбруннеру его утреннюю корреспонденцию.

На следующий день доктор Кальтенбруннер махнул мне следовать за ним, когда выходил из кабинета.

— Хочу проверить, такая ли вы хорошая стенографистка, как утверждал Шелленберг. У меня встреча назначена с рейхсфюрером, и мне нужно, чтобы вы кое-что записали.

— Конечно, герр группенфюрер.

Я только было понадеялась, что наши отношения наконец приняли нормальный, официальный характер, но тут он снова начал свои штучки. Во-первых, он усадил меня прямо рядом с собой, якобы чтобы следить, что я всё правильно записываю. Затем, как только рейхсфюрер отвернулся к карте на стене и, соответственно, не мог видеть, что происходило у него за спиной, доктор Кальтенбруннер опустил руку на спинку моего стула, и другой слегка отодвинул мою левую руку, наклонившись ко мне чуть ли не вплотную, чтобы «проверить мои записи».

Я посмотрела на него как можно более убийственно, сказав одними губами, чтобы рейхсфюрер не услышал:

— Какого чёрта вы делаете?

Но новый шеф РСХА только постучал пальцем по бумаге, также тихо ответив:

— Пишите, пишите, не отвлекайтесь.

Конечно же, он отодвинулся от меня, только когда рейхсфюрер повернулся к нам лицом.

По пути обратно в офис, когда мы наконец-то снова могли говорить, я сощурила на него глаза и сказала:

— Если вы не прекратите это с вашим поведением, клянусь, я вас в один прекрасный день отведу в подвал внизу, и буду убивать медленно и мучительно.

Но как оказалось, ничто не могло напугать австрийца и его грязный ум.

— Мм, звучит многообещающе. Лично я не знал, что вам такое нравится, но я всегда открыт экспериментам.

Изо всех сил стараясь не расхохотаться или не покраснеть, я быстро оглянулась и, убедившись что мы были одни в коридоре, стукнула его по плечу своим блокнотом.

— Что, уже начинаем? — он игриво изогнул бровь.

— Ничего мы не начинаем! Вот, забирайте ваши записи, а я пока пойду проверю, не готовы ли доклады, что вам обещал группенфюрер Мюллер.

— Что значит, забирайте ваши записи? Это же стенография. Мне нужно, чтобы вы их по-нормальному расшифровали.

— Вы же сказали, что знаете стенографию! Всего час назад!