Уильям Эйнсворт - Джон Лоу. Игрок в тени короны

— Что вам нужно здесь, сэр?

— Вы скоро узнаете.

— Я должен знать это сию же минуту! — яростно воскликнул Рауль. — Пойдёмте со мной в галерею. Здесь не место для препирательств.

— Отказываюсь сопутствовать вам, сэр, — отвечал сурово Ивлин. — У меня здесь дело, и я не уйду отсюда, пока оно не будет кончено. Вернитесь к игре в фаро и забавляйтесь, в то время как отец, которого вы предали и ограбили, мучается в темнице, а ваша сестра, сердце которой вы разбили, предаётся отчаянию.

— Ни слова более об этом, иначе вы рискуете жизнью! — закричал Рауль.

— Я сказал, идите к вашим друзьям. Я не буду прерывать вас более.

Рауль нерешительно глядел, размышляя о том, как ему поступить, как вдруг лакей, с жезлом в руках, приблизился к ним и, обращаясь к Харкорту, сказал, что его просят в частный кабинет регента. Ивлин поклонился и готовился повиноваться, когда лакей, повернувшись к Раулю, сказал:

— Господин Лаборд, и вас также просят.

— Да? — воскликнул Рауль в беспокойстве. — Зачем я мог понадобиться Его Высочеству? Впрочем я готов сопровождать вас.

Хотя эти приглашения произошли с соблюдением обычного порядка, однако они выглядели несколько неожиданными: молодые люди, сидевшие за игрой в фаро, смеялись при виде Рауля и Харкорта, выходящими из комнаты вслед за лакеем. В кабинете, с регентом, кроме Лоу и аббата Дюбуа, находился высокий, крепкий человек лет шестидесяти, с чрезвычайно суровой и мрачной наружностью. Одежда у него была чёрного цвета, парик чёрный как уголь, кожа смуглая, брови чёрные и густые, глаза чёрные и проницательные, нос длинный и загнутый крючком. В общем, этот человек казался страшным. Его вид подходил к его должности — это был не кто иной, как главный начальник полиции, Аржансон [65] Аржансоны — известная дворянская семья из Турени. Упоминаемый в романе начальник полиции при регенте Марк Рене д’Аржансон, впоследствии маркиз, родился в 1654, умер в 1721 году. Он был так ненавистен простому народу, что прах его был вырыт из могилы подвергнут поруганию. Он широко пользовался тайными приказами и высылал из Парижа множество лиц. Он ввёл много улучшений в полицейской части Парижа. В ведении главного начальника полиции находился надзор за всеми органами государственной безопасности. Полиция во Франции получила политическое значение. На неё была возложена обязанность следить за политической благонадёжностью. Принимались самые деспотические меры ради пустой прихоти или ложного подозрения. Была организована на широких основаниях сыскная полиция. Свобода граждан попиралась без стеснений, несмотря даже на сопротивления со стороны судебной власти. Революция 1789 г. упразднила эту должность генерал-лейтенанта полиции. . Рауль почувствовал сильное смущение от направленных на него проницательных глаз Аржансона, и Ивлин сделался несколько беспокойным, когда подвергся тому же испытанию. В страшном взоре Аржансона было что-то магнетическое: немногие могли сопротивляться его влиянию. Регент ласково принял приветствие Харкорта, когда молодого человека ввели в кабинет, и едва удостоил внимания глубокий поклон Рауля, из чего последний вывел дурное предзнаменование.

— Господин Рауль Лаборд! Мне рассказали о вашем отце, который был осуждён Судебной Палатой за укрывательство денег. Я желаю рассмотреть это дело.

— Очень рад, монсеньор. Я не осмеливался лично ходатайствовать о моём бедном отце пред Вашим Высочеством...

— Ба! — прервал нетерпеливо регент. — Ваш отец мог бы оставаться вечно на каторге, потому что вы не хотели сделать никакого усилия для его освобождения. Не знаете ли вы, кто донёс на него?

— Я не думал, что нужно производить розыски об этом, монсеньор: я знал, что обвинения делаются под вымышленными именами, — ответил Рауль.

— Под каким именем был сделан донос на старого Лаборда? — спросил регент начальника полиции.

— Под именем Жана-Пьера Шальона, — отвечал Аржансон.

— Имеете ли вы основания верить этому подложному имени?

— Имя это вымышлено, монсеньор.

— Знаком ли вам этот человек?

— Я знаю его очень хорошо, — ответил Аржансон, устремляя свой взор на Рауля. — Но, Ваше Высочество, позвольте мне не называть его.

Регент обратился к Ивлину:

— Насколько я понимаю, господин Харкорт, у вас имеются некоторые объяснения относительно этого дела. Если да, то я готов выслушать их.

— Благодарю, Ваше Высочество, за милостивое предложение, но я едва ли сумею воспользоваться им. Я могу только сообщить о дочери несчастного Лаборда, которую случайно встретил вчера, на Рыночной площади, в ужасных обстоятельствах. От неё-то потом я и узнал подробности дела. И если, благодаря этому рассказу, у меня пробудилось сочувствие к её отцу, то ещё в более сильной степени возникло отвращение к бесчеловечному доносчику.

— Осторожней выражайтесь, господин Харкорт! — закричал Рауль. — Под страхом смерти запрещаю говорить дурно о доносителе в Судебную Палату.

— Вот как! Так вы признаете, что вы донесли на вашего отца? — воскликнул Ивлин.

— Ничего я не признаю, а только предостерегаю вас. Господин Аржансон скажет вам, что этот суд побуждает слугу доносить на господина и сына доносить на отца. Разве это не так, сэр? — обратился он к начальнику полиции.

Аржансон кратко ответил в утвердительном смысле.

— Не моё дело выражать своё мнение о необходимости таких приёмов для правосудия, — заметил Харкорт. — Но не могу удержаться, чтобы не назвать их противными человеческой природе. Во всяком случае, со своей стороны, я должен выразить отвращение пред поведением сына, который мог предать своего отца.

— Ваше счастье, сэр, что Рауль Лаборд не считает себя таким сыном, — заметил регент — Иначе вас отдали бы под суд Палаты. Так как вы иностранец, то я прощаю вас, но на будущее время для вас было бы хорошо держать язык за зубами — свобода слова здесь не так велика, как в вашей стране, и как бы ни были похвальны ваши чувства, иногда бывает безрассудно обнаруживать их. Что же касается старого Лаборда, то хотя я, без сомнения, и чувствую жалость к нему, однако не намерен исполнить просьбу об отмене состоявшегося над ним приговора.

— Ваше Высочество не говорили бы так, если бы видели его дочь, Коломбу, и выслушали, что она скажет в его защиту, — заметил Харкорт.

— Не могу сказать, какое действие она могла бы оказать на меня, но в отсутствии её я непоколебим.

— Тогда следует прибегнуть к красоте, ведь только она и может смягчить вас, — сказал Лоу. — Коломба Лаборд за дверьми и ждёт только позволения явиться.

Регент удивлённо посмотрел, но не обнаружил неудовольствия при этом известии.

— Уверен, я не вызову неудовольствия Вашего Высочества признанием, что велел привести её сюда, — сказал Лоу. — Она теперь в передней.