Владимир Стрельцов - Выживая — выживай!

Настроение у молоденькой герцогини сразу испортилось. Нет, она никогда не забывала об Альберихе, но, не видя достойного выхода из ситуации, втайне рассчитывала на какие-то перемены в своем положении, которые произошли бы по воле Небес. Но болезни и войны, дорожные грабители и беспощадные сарацины счастливо миновали мимо удачливого сполетского герцога, прошел срок беременности и послеродовых болезней у самой Мароции, и ход событий все-таки выводил их лицом к лицу. Сломав свою гордость и чувство обиды на мать, Мароция поздним вечером заявилась в родительский дом. Оставшись наедине с матерью и нервно ломая костяшки пальцев на руках, она поведала о своих опасениях и попросила совета. Теодора, сухо выслушав ее, заявила, что всеми законами жизни супруге предписано быть подле мужа своего. И точка.

Следующим утром Мароция отправилась вместе с эскортом герцога в Сполето. Предвидя претензии со стороны Альбериха, она, тем не менее, решила оставить в Риме на попечение своей вечной няньки Ксении маленького Иоанна. Пусть ей в Сполето никто и ничто не будет связывать руки, кроме того, у нее всегда будет повод при малейшей необходимости немедленно вернуться в милый ее сердцу Рим.

Дорога до Сполето заняла почти весь день. Местный народ, уже было разошедшийся кто по своим домам, кто по тавернам, высыпал ей навстречу и радостно приветствовал свою госпожу, выкликая разного качества комплименты ее красоте и молодости. Герцогиня распорядилась одарить горожан порцией меди, после чего комплименты в ее адрес стали громче и цветистее. Наконец, после долгого и крутого подъема ее карета вскарабкалась к грозным стенам замка сеньора. Ворота замка уже были опущены, а внутри двора ее ждала толпа прислуги со своим набором приветствий и славословий.

Герцог не вышел к своей супруге из башни замка, и это Мароция посчитала дурным для себя знаком. Альбериха она встретила в приемной зале, Мароция торжественно опустилась перед ним на одно колено, он подошел и холодно поцеловал ее в лоб, после чего, взяв за руку, поднял с колен и повел ее к трапезному столу, который уже готов был удовлетворить аппетиты проголодавшейся после долгой дороги хозяйки. Супруги уселись друг против друга и, принявшись за ужин, стали молча обмениваться взглядами бывалых разведчиков.

Мароции не требовалось особой наблюдательности, чтобы прийти к выводу, что Альберих, в ее отсутствие, вновь, целиком и полностью, попал под дурманящие чары Бахуса 36 36 Древнеримский бог виноделия, сын Юпитера и Семеллы . Лицо его было тяжело и сурово, чему способствовала и многодневная синюшная небритость. Сам герцог с течением времени все более раздавался вширь и обзаводился при этом закономерными попутными пороками и болезнями, речь его уже начинала постоянно прерываться пивной одышкой, а «аромат» перегара теперь, видимо, стал его собственным и обыденным запахом. Пока Мароция носила под сердцем ребенка, герцог на какое-то время привел себя в порядок и буквально порхал над своей женой, стараясь упредить ее желания и угодить буквально во всем. Сейчас же он, нисколько не заботясь о том впечатлении, которое он производит на супругу, мрачно, с громким чавканьем, поедал баранину, разрывая ее волосатыми пальцами с ногтями полными окрестного чернозема. Мароция с испугом и некоторой брезгливостью поглядывала на него.

За время ужина супруги обменялись всего парой фраз. Альберих поинтересовался, почему Мароция не взяла с собой Иоанна, а, получив ответ, кивнул головой, как будто услышал именно то, что ожидал. Но тут, на беду, прибыли друзья Альбериха — неразлучные Кресченций, Марк и Максим, и обстановка за столом резко оживилась. На завтра Альберих со своей компанией запланировали поохотиться в ближайших окрестностях Сполето, после чего им предстояло навестить одного мелкопоместного барона в Терни, который, по навету местного аббата, скрыл от Альбериха часть полагающейся ему, как сеньору, ренты. Друзья с громким хохотом рисовали незадачливому барону весьма мрачные перспективы на ближайшие дни, а заодно, охмелев, начали петь здравицы прекрасной жене Альбериха. Мароция благодарила их растерянной улыбкой, краем глаза подмечая, что Альберих смотрит на нее немигающим и суровым до страха взором.

Один из моментов застольной беседы и вовсе напугал Мароцию. Верзила Марк между делом поинтересовался у герцога причиной визита к нему Петра Ченчи, брата равеннского епископа, который накануне посетил Сполето. Мароция опустила глаза в стол и с большим облегчением услышала ответ Альбериха:

— Этот Петр, брат нашего рыцаря-епископа, сообщил мне о конфликте Беренгария с маркграфом Истрии Альбоином, который угрожает своим вторжением на территории Равенны и Фриуля. Наш кандидат в императоры, в своей жизни проигравший все битвы в каких участвовал пока не встретил бургундского Людовика, просил от Сполето военной помощи.

— Велико ли будет вознаграждение за наше …. простите, сеньор, за участие Сполето?

— Об этом брат Петр говорил весьма расплывчато, очевидно, полагая меня за осла, перед которым они со своим братцем заимели привычку держать какую-то морковку, то в виде каких-либо корон, то в виде каких-либо поместий. Поскольку Петр о вознаграждении говорил что-то абстрактное, помощь Сполето в действиях Равенны покамест будет также абстрактной.

Впервые за этот вечер Мароция непринужденно улыбнулась, слова герцога пришлись ей по сердцу. Но улыбка тотчас слетела у нее с губ, когда герцог повернулся к ней и сухо произнес:

— Душа моя, пройдите в свои покои, сегодня ночью я посещу вас.

Мароция удалилась, слыша за спиной только похабные шутки друзей Альбериха и грубое восхищение их ее лицом и фигурой. Альберих поддержал их шутки, и маленькая герцогиня от обиды закусила губу. Поднявшись в спальню, она, в какой-то мере успокоив свои нервы, начала методично готовиться к приходу своего супруга. На поднос были поставлены два серебряных кубка с вином, проверена и обновлена постель. Тяжело вздохнув, Мароция начала медленно раздеваться, полагая, что Альбериху наверняка захочется остаться с ней на всю ночь. Она не сомневалась, что он уже об этом похвастался своим собутыльникам, а те снабдили его бодрыми и пошлыми напутствиями. Таким образом, каждый теперь был обречен на исполнение своей притворной роли. Без цели, без желаний, повинуясь исключительно сложившимся обстоятельствам. Завтра надо будет хорошо проветрить спальню.

Взгляд Мароции устремился в распахнутое окно. Где-то там, за этим темным лесом и холмами, прятался Рим. Милый и бесконечно родной город, только за его стенами Мароция чувствовала себя в полной безопасности, только в пределах его стен она — дочь формально выборного консула — была настоящей госпожой, которую любили, вожделели и носили на руках его жители. Здесь же в Сполето, она, имея титул герцогини, ощущала себя обычной наложницей местного герцога, да к тому же ходившей всякий раз по лезвию ножа, имитируя результативность их любовных «свиданий».