Владимир Стрельцов - Выживая — выживай!

Кресченций только отмахнулся от товарища, поленившись отвечать на столь откровенную глупость. Решительно пресек он и попытку друзей остановиться перекусить в тавернах лукканских предместий. Пересадив своего сына к себе на лошадь, он подгонял свой отряд и не успокоился даже в тот момент, когда стены тосканской столицы скрылись за холмами. Пользуясь своим негласным старшинством в принятии решений, он заставил свой отряд свернуть с большой дороги, ведущей к Флоренции, и повел его едва заметными тропами на юго-запад.

— Мы будем идти через Пизу, — объявил он своим спутникам голосом, не терпящим возражений.

— Ты опасаешься погони? — спросил Максим, — для чего еще такой крюк?

— Я думаю, что Адальберту наши души абсолютно не нужны, но вот благоверная супруга нашего господина и этот ее новый воздыхатель, яростно пыхтевший у меня над ухом, соблазнятся такой возможностью.

— Но, идя таким путем, мы подвергаем себя не меньшей опасности. Южную дорогу из Пизы часто посещают мавры Фраксинета.

— Я предпочту встретиться с Врагами Христа, чем с этой фурией, носящей, как и мы, распятие на шее.

Осторожность Кресченция была весьма логична, однако в данном случае оказалась излишней. У Мароции не было на сей момент возможности снарядить в погоню три-четыре десятка убийц, чтобы наверняка покончить со своими обидчиками. Ей для этого пришлось бы найти веское объяснение для своих тосканских покровителей, отчего их слуги должны рисковать своими жизнями, да и гибель сполетских баронов могла стать поводом для полномасштабной войны Тосканы со Сполето, чего мнительный Адальберт уж точно никак не желал.

Спустя час, путники завидели стены Пизы, и проголодавшийся Марк уже было снова воспрял духом, однако Кресченций и тут не дал своим друзьям расслабиться.

— Я вздохну спокойно только когда покину Тоскану, — заявил он.

— Бог ты мой! — воскликнул Максим, — осторожность осторожностью, но ведь мы перед дорогой не испросили благословения у Святого Христофора.

— Считай, Максим, мы и не останавливались в своем путешествии, так что песьеголовый Святой 65 65 По легенде покровитель путешественников Святой Христофор, живший в 3-м веке, был кинокефалом, человеком с головой собаки. Фрески с изображением песьеголового Христофора можно встретить во многих католических и православных церквях. нас благословил еще в Сполето.

— Не соглашусь, — не унимался Максим, — ведь мы просили его доброй дороги до Лукки, не упоминая про обратный путь. И будь осторожным, когда оскорбляешь Святого, находясь в полной его власти.

— Как скажешь, мой щепетильный друг. Что до Христофора, то я нисколечко не оскорблял его. Не моя же вина в том, что он родился таковым. На твое счастье я вижу на нашем пути часовню, и пусть меня Господь также наградит песьей головой, если эта часовня не для путешественников и купцов.

Это была их единственная остановка за несколько часов. Воздав должное Святому, напоив лошадей и наспех перекусив сухими лепешками из переметных сумок, сполетские бароны вновь пустились в путь. Пиза, на тот момент малопримечательный город, где все строения в то время еще сохраняли строго вертикальное положение, осталась позади. Спустя какое-то время путникам пришлось покинуть южную дорогу. Следующие часы они двигались по малолюдной тропе, ведущей на юго-восток, вглубь страны. Практически все, завидя их воинственный отряд, спешили свернуть с дороги и по возможности скрыться, используя местный ландшафт. Встреча с вооруженными людьми, передвигавшимися явно не прогулочным темпом, не сулила простолюдинам ничего хорошего.

К вечеру они добрались до окрестностей Вольтерры, уже в то время славившейся своим мастерами по алебастру и приносившей ощутимый доход своему хозяину, графу Тосканы. Кресченций, не изменяя себе, отказался въезжать в город и предпочел разместиться в одной из таверн на дороге, ведущей в Сиену. Яростный протест Марка он отразил, указав в качестве аргумента на добротный купеческий обоз, разместившийся на ночь по соседству.

— Раз здесь останавливаются столь состоятельные торговцы, можно не опасаться, что после местной кухни и вина у нас будет крутить живот.

— Надеюсь, наш сюзерен возместит нам наши незапланированные расходы, — проворчал Марк.

Пока бароны спешивались и отдавали распоряжения служкам относительно своих лошадей и снаряжения, хозяин таверны внимательно наблюдал за прибывшими, силясь понять, убыток или доход принесут ему эти вооруженные люди. Убедившись в миролюбии гостей, он незамедлительно выступил им навстречу, громогласно обещая им все традиционные блага случайной ночлежки — сытную еду, хмельное питье и никогда неунывающих женщин.

Войдя в помещение таверны, Кресченций с удивлением увидел за одним из столов двух африканцев, с аппетитом уплетавших жирную баранину.

— Ого, трактирщик, ты привечаешь в своей обители не только смиренных христиан?!

— Благороднейший мессер, это слуги купца Валерия, большого друга нашего хозяина, графа Адальберта Богатого. Они сопровождают Валерия в дороге и помогают ему пройти целым и невредимым сквозь все долины, где их нечестивые собратья, лишенные слова Христа, а, стало быть, искушаемые дьяволом, могут запросто позариться на купеческий товар.

— Ловкий человек этот Валерий! — заметил Кресченций, тогда как лицо Максима выразило сильнейшее удивление и радость. Дернув Кресченция за рукав, он отвел того в сторону.

— Наш общий друг Хильдерик, пока герцог не начал считать ему зубы, говорил, что этот купец был в Сполето накануне бегства Мароции и даже поднимался к ней в спальню. Помимо Валерия никто более в те дни не появлялся в замке герцога. И, ты слышишь, он, оказывается, большой друг Адальберта!

Кресченций одобрительно кивнул головой и повернулся к хозяину таверны.

— А сам Валерий настолько доверяется нехристям, что поручает им одним сопроводить свой обоз?

— Что вы, помилуй Бог! Помимо этих пунийцев, обоз охраняют еще семеро человек, охрана его не меньше вашей, и, тем не менее, нет такого лица, которому Валерий доверял бы абсолютно. Он всегда и всюду находится рядом со своим товаром.

— И сейчас?

— Сейчас его милость ужинает в верхней зале.

Кресченций сделал знак своим друзьям, и они втроем начали подниматься по скрипучей деревянной лестнице наверх. На втором этаже располагались всего два стола, очевидно, для самых дорогих гостей. За одним из столов, уставленных снедью, чей вид вмиг ублажил глаз Марка, сидел Валерий. Он ужинал в полном одиночестве, и только время от времени бросал хозяйские взоры во двор таверны, наблюдая за своими вещами. Завидя троих рыцарей, не пожелавших, даже войдя в помещение, снять шлемы, он перестал есть, и с нарастающей тревогой смотрел за их приближением.