Илья Дроканов - Броня Балтики [litres]

В случившемся сумбуре мыслей и намерений Стрельцову захотелось немного отключиться от одолевших проблем, и он с охотой согласился на неожиданное предложение Кристины встретиться у нее дома. Они время от времени виделись, тайные свидания стали неким ритуалом по форме, а по содержанию – глотком хмельного вина в пору сухого закона. Встречались всегда у него в пансионате, поэтому идея встретиться в квартире супругов Тамм озадачила полковника, но не смутила. «Что же, Кристина меня с мужем подружить надумала? Вряд ли, она дама осторожная, наверное, Феликс уехал. Раз приглашает – надо идти», – решил он.

Полковник не раз проходил по улице мимо двухэтажного дома, весь верх которого занимала квартира четы Тамм. Но для него до сегодняшнего дня встречаться у Кристины было табу. Собственная осмотрительность и опасение компрометации близкой ему женщины заставляли держаться подальше от ее домашнего гнездышка.

«Нет таких правил, из которых не было бы исключений», – подумал Илья Иванович и решительно нажал кнопку электрического звонка.

Молодая горничная с вежливой улыбкой на губах и откровенным любопытством в глазах приняла у гостя пальто, шляпу, трость и проводила в гостиную, где хозяйка, закутавшаяся в кружевную шаль из белой шерсти, сидела в удобном кресле-качалке. Стрельцов широко, по-русски раскрыл объятия, опустился подле Кристины на колено, но быстро встал и расцеловал ее, обнимая за плечи. Даме пришлась по душе пылкость, и она взглянула благосклонно. Кавалер, не желая изображать пажа, хозяйским взглядом осмотрелся и кивком сторону ушедшей горничной спросил одними глазами: «Как она, надежна?» Кристина продолжила общение на языке жестов и успокаивающе махнула рукой: «Не думай! Тебя это не касается!» Потом встала и порывисто обняла Стрельцова за шею, как обычно делала при встречах и расставаниях. В тот же миг крепкие мужские руки подхватили ее и закружили по комнате среди диванов, кресел и столиков. Кристина от души рассмеялась и взмолилась:

– Отпусти, милый! Сейчас собьем какую-нибудь вазу или зеркало, а шум нам не нужен…

Обретя под ногами паркетную твердь, торжественно произнесла:

– Прошу почтить вниманием и осмотреть апартаменты. Сейчас мы в гостиной.

Илья Иванович уже успел заметить, что хозяева придерживались в оформлении интерьера германско-шведского югендстиля, напоминавшего о царившем в России стиле модерн. Покойные диваны у противоположных стен, обитые бежевым бархатом, располагали к отдыху. Ближе к окнам в нише полукруглого эркера ждал гостей овальный стол, окруженный стульями с тем же бежевым бархатом. Ножки стульев представляли собой перевитые виноградные лозы. Лозы грациозно поддерживали и низенькие столики в центре комнаты. Вообще свободного места почти не оставалось: повсюду стояли восточные вазы, копии античных статуй и даже мольберт с незаконченным летним пейзажем. Один из углов гостиной был отгорожен полузакрытой китайской ширмой, за которой прятался ломберный столик с четырьмя легкими креслами. Вместо карточных колод на столике обнаружилась шахматная доска с расставленными фигурами.

– Слева дверь в рабочий кабинет мужа. Хочешь взглянуть? – игриво вопросила хозяйка.

– Боже упаси! – с поддельным испугом на ушко ей прошептал гость.

– Тогда пойдем в правую дверь – на мою половину.

– Ведите, мадам!

Они вошли в изящно обставленный дамский кабинет или комнату, где женщина проводила большую часть дня. Стены и мебель будуара были оформлены бирюзовым цветом – в тон прекрасных глаз Кристины.

Главной достопримечательностью служило большое настенное зеркало в округлой раме XVIII века, выполненной из серебра с декором в виде гроздей винограда. «Там – лоза, а здесь уже грозди. Плоды быстро зреют», – пришла в голову Стрельцова ироничная мысль. Однако зеркало его впечатлило – подлинное сокровище. На другой стене висела выразительная картина модного моравского художника Альфонса Мухи с изображением женщины, легкий наряд которой разлетался под порывом ветра. Еще одну стену занимал объемистый платяной шкаф, органично вписывавшийся в интерьер. Пространство между стенами оказалось заполнено креслами, банкетками, скамеечками для ног, в некоем хаосе расставленными вокруг прекрасного круглого столика из карельской березы, единственная ножка которого изображала расходящиеся кверху струи фонтана. Несмотря на кажущийся беспорядок, каждая вещь занимала место, предназначенное именно для нее.

– Здесь я обычно принимаю подружек, – объяснила Кристина, обводя рукой пространство комнаты.

– Я им завидую. Очень милая обстановка, – с улыбкой ответил Илья Иванович.

– Уверена, тебе больше понравится в следующей комнате, – улыбкой на улыбку откликнулась она и подошла к двери, верхний проем которой был оформлен овальным цветным витражом.

Наклонив голову и не глядя по сторонам, Кристина прошла в спальню и замерла, развернувшись так, что за ее спиной оказалась широкая кровать. Стрельцов подошел к ней и горячо поцеловал в губы.

Она, стремясь остановить его, взмахнула руками, высвободилась и попыталась промолвить нечто-то вроде:

– Но там дальше еще столовая…

– На сегодня, пожалуй, хватит экскурсий, – ответил он и крепко обнял женщину.

Все, что происходило потом в той комнате, где широкая кровать занимала почти все пространство, совершенно отличалось от их предыдущих свиданий. У Стрельцова изначально было несколько превратное представление о том, как будет вести себя Кристина в собственном доме. Он предполагал, что присутствие мужчины в закрытом дамском мирке, где он был фигурой более чем экзотической, определенным образом стеснит женщину. Его мощный аналитический разум, настроенный на оценку сложных военных и политических коллизий, в данной житейской ситуации дал сбой. На самом деле хозяйка испытывала заметный душевный подъем, потому что на своей территории чувствовала себя гораздо увереннее, чем где-то в незнакомом месте. Каждый ее царственно выразительный жест должен был показывать гостю благосклонность и высокую цену сделанного выбора.

Те ласки, которые она ему дарила, было сложно сравнить с чем-то пережитым прежде. Долгая и темная ноябрьская ночь стала неповторимой для обоих. Утомленные, они заснули лишь тогда, когда часы с боем отзвонили наверняка больше, чем четыре или пять раз.

Утра не было, сразу наступил день. Теперь уж Стрельцову пришла пора встать с постели и бродить по комнатам, закутавшись в белую простыню. Кристину, одетую в кружевной пеньюар, он обнаружил в гостиной, где она, как вчера, сидела в кресле-качалке. Удивительно, но в ее руке была дымящаяся длинная тонкая папироса в мундштуке. Ему и в голову не приходило, что она курит. Впрочем, Кристина мгновенно погасила папиросу и сказала: