Аркадий Чудновский - Все начиналось с детства

клятву, что я сделаю все возможное, чтобы получить высшее

образование. Я должен был сдержать клятву. Надо было

думать, как зарабатывать деньги на жизнь.

В это время из эвакуации вернулся мой друг и сосед по

двору — Эдик Говоровский. Мы взяли в аренду у дворника

тачку с бочкой и наполняли её водой из артезианского колодцав

Валиховском переулке (воды и электричества в городе ещё

не было).

К этому колодцу всегда стояла огромная очередь, иногда,

больше квартала. Мы прикатывали бочку и говорили, что

вода для детского сада. И нам разрешали набрать её без

очереди. Воду мы везли в Каретный переулок, в дом №5. Там

нас всегда ждали покупатели. Мы продавали воду по пять

рублей за ведро. За две ходки я и Эдик зарабатывали по 70

рублей. (Напомню — килограмм картошки стоил 50 рублей).

Мы пилили дрова, брались за разные работы.

Армянская пословица говорит: «Горько добудешь, да

сладко съешь».

Нужда — мать изобретательства. У меня появилась идея

изготовлять светильники. В них можно было наливать и

бензин, и керосин.

Бензином торговали на базарах, продавая его в пол—

литровых и литровых бутылках.

Торговля керосином осуществлялась из бочек,

установленных на двух колесном транспорте с запряженной

в него лошадью. Подъезжая к дому, керосинщик звонил во

дворе в колокольчик.

Перед бочкой была закреплена прямоугольная емкость

(бак), в которую из крана наливался керосин. Покупателю

керосин отпускался кружками на длинных ручках — емкостью

четверть литра, пол—литра и литр.

Когда продавец набирал в кружки керосин, чтобы налить

его покупателю, он слегка наклонял их. Часть керосина

выливалось обратно в бак. Это был его дополнительный

«заработок». Проще говоря он воровал керосин у

покупателей.

Но, если для керосина светильник (назывался коптилка)

имел примитивную конструкцию, то для бензина пришлось

придумать особое устройство.

«Светильник не освещает место на котором стоит»

(персидская пословица).

Не все могли позволить себе пользоваться керосиновыми

лампами — керосин был дорогой. Мои светильники были

дешевые. В городе ещё существовала частная торговля. Я

разносил светильники по частным будкам на Новом базаре, а

потом, после реализации, получал за них деньги.

Светильники делал до тех пор, пока в домах не появилось

электричество. Как говорили: «Была коптилка и свеча, а

теперь лампа Ильича».

После освобождения Одессы на одесских базарах

торговали, как я уже говорил, разными товарами, в том

числе тетрадями, ручками, резинками. Откуда их доставали?

Ещё шла война и машины доставляли в Румынию все

необходимое для нашей армии. Назад машины шли пустыми и

предприимчивые люди везли что попадало «под руку»: синьку

для стирки белья, краски, мыло, писчебумажные товары,

сигареты… Все это они сбывали оптом. Я познакомился с

одним таким оптовиком. У него была будка на Новом базаре.

Брал у него тетради, карандаши, другой товар, вёз его на Привоз

и перепродавал в будки частникам. Разница оставалась мне.

Иногда сам на Новом базаре продавал тетрадки и карандаши

поштучно.

Однажды он дал мне для перепродажи чемодан

курительной бумаги для табака и махорки (грубые отходы

табака). Я сразу заработал 2500 рублей (50 килограмм

картошки). Это был для меня очень большой заработок.

«Если не покупаешь, не продаёшь — что тебе делать на

базаре?» (турецкая поговорка).

На Новом базаре существовала ещё одна группа торговцев.

Они продавали хлебные и продуктовые карточки. Откуда они

их брали? Скупали карточки у алкоголиков, которые ради

водки были готовы ходить голодными весь месяц… Кроме

этого источника, был и другой. В городе орудовали воры.

Они «доставали» карточки из сумок и карманов

несчастных__жертв, когда те стояли в очередях в магазинах.

За торговлю торговцев ловили, но остальные продолжали

торговлю, надеялись — «пронесёт».

Мамина сестра Соня (по мужу Маркус) работала главным

бухгалтером отдела рабочего снабжения (ОРС) Одесского

университета. В ведении этого ОРСа была столовая для

студентов и продуктовый магазин. Заведующий магазином,

Ведомский, разрешил мне отоваривать у него талоны на хлеб

текущего дня. Я покупал на базаре у спекулянтов оторванные

от карточек на текущий день талоны, на четыре килограмма

хлеба (две буханки), и в тот же день отоваривал их. Одну

буханку продавал на базаре и возвращал свои деньги. Конечно,

рискованно было продавать хлеб. Какое—то время у нас с

мамой было достаточно хлеба. Русская пословица говорит:

«Покуда есть хлеб да вода, все не беда». Но «счастье» вскоре

кончилось — чтобы не попасть в тюрьму за мошенничество,

Ведомский бежал из Одессы.

Я ходил обедать в студенческую столовую. Обедать — это

громко сказано. Суп представлял из себя жёлтую водичку, а

на дне тарелки было немного кукурузных крупинок, точно по

пословице: «Крупинка за крупинкой гонялась с дубинкой».

Что подавалось на второе, трудно было понять и его было

очень мало.

Как говорит испанская пословица: «Когда голод в брюхе,

рад и чёрствой краюхе».

Надо сказать, что Сонечка была моей второй мамой.

В 1946 году Сонечка заболела —рак пищевода. Её

положили в Одесскую еврейскую больницу. Операцию ей

взялся делать профессор Франкенберг Б. Е.

Он был смелым хирургом и брался за операции, от

которых другие отказывались. Пока её готовили к операции,

из—за тяжёлого состояния её здоровья, прошло около полутора

месяцев. Мама не отходила от неё. Ночевала около неё.

Однажды ей надо было съездить домой. Её не было полтора

часа. Когда она вернулась, Сонечки уже не было. Много лет,

после этого, она не могла успокоиться и переживала, что не

попрощалась с любимой сестрой. Преданность мамы своим

близким доходила до фанатизма.

Сонечка с мужем Ильей удочерили девочку по имени

Тамара. Когда она доучилась в школе до четвертого класса,

стало заметно, что она умственно отсталый ребенок. После

смерти Сонечки, а потом и Ильи, судьба ее сложилась

весьма плачевно.

Вернулся из эвакуации мамин брат — Сендер Мордкович

Вязовский с женой Ривой и дочерью Евой. Пока им вернули

квартиру, они жили у нас. «В тесноте, но не в обиде».

Дяде пришла в голову хорошая мысль — он купил мне

алмаз—стеклорез. Про него говорят:

— На стеклянном катке,