Аркадий Чудновский - Все начиналось с детства

фестиваля, оказавшихся в нашем городе.

До сих пор помню какое впечатление произвело на

меня выступление Римского джаз—оркестра «Нью—Орлеан»,

исполнявшего популярную джазовую музыку. Оркестр

получил на фестивале золотую медаль.

У нас в то время джазом и не «пахло». Только народная

музыка.

На молодежных вечерах танго и фокстрот были

запрещены. Только полька—бабочка, падеграс и др.

Дружинники разрезали у молодых людей узкие брюки.

Нет смысла перечислять весь маразм, насаждаемый

коммунистической партией.

У моей родственницы, врача Елизаветы Лазаревны

Виницковской был сын Володя. Непутевый малый.

Подружился с ребятами соседнего двора, а те увлекли его с

собой грабить киоск. Их задержали.

Он не участвовал, но был рядом. В кармане у него нашли

15 копеек. Дурачок! Но его все равно посадили. «Органам»

нужны показатели. Крупная «рыба» откупалась.

Лагерь, в котором он отбывал наказание, находился

недалеко от г. Усть—Кут, за городом Братск.

Из—за переполненности лагерей, в 1959 г., правительство

приняло решение об условно—досрочном освобождении

части заключенных и создало для этого комиссии.

Елизавета Лазаревна собрала документы с ходатайством

об освобождении Володи и взятии его на поруки, уговорила

меня поехать в лагерь и сделала мне «больничный лист» на

две недели.

Поехал до Новосибирска. Там пересадка в вагон поезда

на Иркутск, который отцеплялся на ст. Тайшет, ждал там 12

часов поезда на Усть—Кут.

До Новосибирска ехал в купе с молодоженами. Очень

веселыми. Проводниками были два молодых невысоких

чеченца. Они были в командировке на этом маршруте. В._ вагоне

все время было очень тепло, а чай можно было пить

круглые сутки. Проводники на всех станциях воровали уголь

для печки. Был ноябрь и уже пахло прохладой.

Почти все свободное время они боролись друг с другом

и катались по полу вагона из конца в конец. Из всех купе

торчали головы пассажиров с любопытством наблюдавших

за ними.

Когда уезжал из Одессы, было еще тепло и одел

демисезонное пальто и шляпу. А ведь ехал на север, в тайгу.

О чем думал?

В Новосибирске был несколько часов. Проехал на такси

по городу. Потом прошел по центральной улице. Зашел в

краеведческий музей. Был поражен тем, что четыре зала

были полностью заполнены картинами Николая Рериха.

Оказывается это был его подарок городу.

До Тайшета ехать было скучно. Там наш вагон отцепили

от поезда и он 12 часов стоял на станции в ожидании поезда

на Усть—Кут. В Усть—Кут вела одноколейка.

Тайшет — поселок городского типа с незамощенными

мостовыми и деревянными тротуарами. В магазинах соль,

спички, дешевые консервы, крупы, хлеб очень плохой, водка.

По дороге на Усть—Кут вышел на остановке под названием

«64 — й километр». Через минуту поезд ушел.

Вокруг тайга. Мое счастье, что вышел еще один парень.

Иначе заблудился бы в тайге. Он оказался охранником из

этого лагеря. Лагерь находился за лесом. Уже близился вечер.

Встретили меня хорошо. Поселили в офицерское

общежитие. Утром поговорил с ротным. Ничего плохого за

Володей не числилось и записей за нарушение режима не

было. Отдал все документы. Он сказал, что решение может

быть положительным.

Сказал, что я могу пойти в пекарню и взять хлеб. Вышел

на улицу, прошел метров 20 и бегом обратно. За ночь «ударил»

мороз —38 ºС. Я в ужасе. Как я уеду в демисезонном пальто

и в шляпе. За два дня мороз прошел. Мне просто повезло.

После завтрака в лагере, в специальной комнате свиданий,

состоялось моя встреча с подзащитным. Он неплохо выглядел.

Еврейская голова помогла ему. Мама каждый месяц посылала

ему 50 рублей. Он за эти деньги кое—что покупал в буфете, но

за большую их часть покупал долги. Если кто—либо должен

был возвратить другому, например, сто рублей, он за него

возвращал 20 рублей, по договоренности. Теперь сто рублей

виновник должен был ему. Он эти деньги отрабатывал,

делая за Володю разную работу: мыл полы в казарме, чистил

туалеты, работал на кухне и т. п.

Каждый день в 8 часов утра и 8 часов вечера проводился

в лагере «шмон» (от ивритского слова «шмона» —восемь).

Так вечером старшина принес после шмона гвоздь, лезвие

бритвы, и две колоды самодельных карт. Карты были

выполнены идеально. Игра в карты бич для лагерей.

Через два дня отправился домой. Когда сел в поезд,

увидел картину. Сидят четыре уголовника без рубах, в

татуировках и играют в карты. Рядом водка. Полный вагон

освобожденных из лагерей. Думаю сейчас проиграют меня и

выкинут из вагона. Пронесло.

Через два месяца приехал Володя.

В послевоенные годы установки телефонов в квартирах

ждали годами.

В Кишиневе устанавливали стометровую металлическую

вышку, но, после сварки её на земле и подъёме, она прогнулась.

Заведующим кафедрой металлических конструкций

строительного института, профессором Караджи (мой сосед

по площадке после войны) был предложен метод, по которому

вышку выравняли в вертикальном положении, на месте.

Министр связи распорядился установить в квартире

Караджи телефон. Надо было протянуть для него одного

кабель через весь квартал. Караджи отказался.

Тогда Министр распорядился установить телефоны

во всех квартирах нашего двора. После этого Караджи

согласился.

Это было чудо и праздник для всех жильцов нашего

дома. Как же мы жили без телефона?

_Где—то с 1946—47 года семьям погибших на фронте стали

выдавать бесплатно уголь, нам четверть тонны на зиму. От

«буржуйки» мы перешли к топке печи в комнате. Я научился

топить, чтобы жар в печи держался долго. В комнатах было

тепло 3—4 дня. Немного угля мы подкупали и его привозил

нам тачечник. Их было в то время много.

В начале января, когда обычно привозили уголь, оставлял

маме деньги для дворника, чтобы он занёс уголь в сарай.