Виктор Душнев - Ангелы плачут над Русью

— Кунам-то у князя Александра, поди, в друзьях, — ухмыльнулся Пантелеймон.

— А что, в этих местах один Кунам разбойничает? — возразил Кирилл.

— Да не один, — пожал плечами Пантелеймон, — но сильнее Кунама нету. И я слыхал, что тех, кто Александровых людей трогает, Кунам отыскивает и вешает на деревьях.

И приятели поехали к Пронску, цепляясь за ветки и обдирая ими лицо и руки. Больше всех досталось беспомощному Рвачу. Связанный, он скоро был весь в крови.

«Пущай помучается, изверг!» — зло подумал Кирилл и, поглядев вокруг, уже вслух молвил:

— Кудай-то мы не туда едем. Ты смотри, Пантюш, тащимся встречь закату, а надо чуть ли не в обратную сторону.

— Какое-то сельцо! — увидел за деревьями первые дворы Пантелеймон. — А вон и речушка...

— Ну, речушка, — стал вспоминать Кирилл, — это Вязовка. И где-то недалеко должен быть Дубок. Но это, кажись, не Дубок... Вон бабы из реки воду берут, давай спросим.

Перебравшись через Вязовку и опять малость искупав Рвача, Пантелей догнал женщин. Остановился возле последней — и обомлел: такой юной и свежей красоты он не видал отродясь. Только через несколько мгновений обрёл дар речи:

— Скажи, красавица, куда мы попали?

Девушка улыбнулась, отвернула лицо и, прикрыв кончиком платка рот, хихикнула:

— В Ярославы, вот куда!

— А где Дубок?

— В Дубок едешь? — снова улыбнулась она и глянула голубыми как васильки глазами. — Так ты сбился с дороги, милок!

Пантелеймон совсем оробел от её красы. Под лёгкими крыльями бровей в обрамлении длинных ресниц сияли огромные, небесного цвета очи, а в глубине их, совсем как на небе, темнели маленькие таинственные облачка. Тонкий румянец, словно отблеск зари, лежал на белоснежных щеках, и золотистая прядка волос выбилась из-под платка на мраморное чело. У парня пересохло в горле, и он еле выдавил из себя:

— А можно я потом приеду?

— Зачем?

— Тобой полюбоваться!

— А что мной любоваться? Мной есть кому любоваться. Да притом ты нездешний. Тебе ведь в Дубок надо?

— Надо...

— Прямо на пепелище Дубка попадёшь, коли вдоль Вязовки поедешь! — И побежала догонять подруг. А Пантелеймон остался на месте как вкопанный.

— Ты чё застыл, Пантюх? — толкнул друга в спину подъехавший Кирилл.

— А? Что? — встрепенулся Пантелеймон.

— Да ты чё, Пантей?!

— Видел девушку с коромыслом?.. Тут стояла...

— У которой ты дорогу спрашивал?

— Да.

— Ну видел, — хмыкнул Кирилл. — И что?

— Пошли за ней.

— Совсем ополоумел! — всплеснул руками Кирилл. — Да нам засветло надо в Дубок попасть, пока этот вепрь не сдох!

— Ну тогда езжай, а я останусь.

— Влюбился?! — вытаращил глаза Кирилл. — Эх, брат, из-за юбки хочешь нас погубить? Ведь Бог знает, что тут за люди живут. Слушай, ежели влюбился, то мы потом приедем и найдём эту девушку, обещаю. Только давай до конца выполним задание князя Липецкого...

При этих словах Рвач под брюхом коня Пантелеймона задёргался и замычал.

— Вот видишь, и кабан наш зашевелился, — рассмеялся Кирилл. — Тоже, видать, надоело болтаться под конским брюхом, тоже спешит на свидание с князем Александром.

— Ладно, — махнул с досадой рукой Пантелеймон. — Ладно, поехали... — И последовал за Кириллом, всё время оглядываясь назад. И так он вертел головой до тех пор, пока за лесом не скрылась последняя изба. А потом Пантелеймон пустил коня намётом, прижавшись к холке животного.

— Эй! Пантюха! Остановись! — заорал Кирилл. — Животину загонишь!..

Но Пантелеймон не слушал и мчал во всю прыть, не обращая внимания ни на больно стегающие по лицу ветки деревьев и кустарников, ни на стоны Рвача, ни на крики Кирилла. Когда появились первые избы восстанавливаемого Дубка, он резко остановил почти запалённого коня, который был весь в мыле, тяжело дышал и дрожал.

— Ты что, дурья башка?! — подскакал Кирилл. — Лошадь загнал и пленника чуть не убил! Он вот-вот Богу душу отдаст!

— Не отдаст! — огрызнулся Пантелеймон. — Ежели его князь Александр не казнит, он всех нас ещё сто раз переживёт и продаст!

— Ладно, — похлопал по плечу друга Кирилл. — Не кипятись. Потом обязательно вернёмся в Ярославы и отыщем твою зазнобу...

— Стой! Кто такие? — послышался голос из-за частокола.

— К князю Александру, — отозвался Кирилл. — Рвача привезли на суд.

— Какого грача?! Вы, могуть, воргольские лазутчики? Почему я вас не знаю?

— Мы не ведаем, почему ты нас не знаешь. Позови Семёна Андреевича, он знает. Да и с самим Александром Ивановичем мы знакомы.

— Ладно, — согласился сторож. — Только стойте и не шевелитесь, а то стрелу пущу. Трифон!

— Чё надо?

— Зови Семёна Андреевича. За частоколом люди, бают, что князю какого-то грача привезли.

— Не грача, а Рвача, — поправил Кирилл.

— Так вы этого предателя споймали?! — раздался голос Трифона.

— А ты его знаешь? — удивился первый сторож.

— Да кто ж Рвача, кровопивца, не знает! — возмутился Трифон. — Разве что ты, бестолковый, деревенщина!

— Будя лаяться! — буркнул его напарник. — Беги лучше за боярином.

Пришёл Семён Андреевич. Открыли ворота. Вглядываясь в лицо Рвача, он несколько раз повторил:

— Молодцы, ребятки, ох молодцы!.. Только вот рожу ему дюже подрали!

— Дык по лесу... Там ветки...

— Ну ничего! — рассмеялся боярин. — Дёжкин её быстро разгладит!

Вскоре Рвач уже стоял пред грозными очами Александра.

— Наконец-то свиделись! — мрачно усмехнулся князь. — Ну всё, отслужил Олежке Воргольскому, милок. И что же твой князюшка-убивец не помог? Дрыхнет небось на постельке пуховой, а тебе вот каюк...

— Он в Орду уехал, — неожиданно пробормотал Рвач.

— Что?

— В Орду, говорю, авчерась князь уехал.

— Семён Андреевич! — вскочил Александр. — Быстро найди Василия Шумахова, пущай берёт малую дружину и скачет на Половецкий шлях! Олег в Орду подался, надо его перехватить!

Семён Андреевич выбежал из горницы, а Рвач вдруг тихо вздохнул:

— Не догоните.

— Это почему?

— Олег не Половецким шляхом пошёл, а вдоль Дона. Щас уже, должно быть, Кривой Бор миновал. Вам его не догнать.

— К Ногаю подался? — зло прищурился князь Александр.

— Нет, к Телебуге.

— Так зачем же Доном?

— Чтоб тебя перехитрить. Где Икорец в Дон впадает, там он должон повернуть на Сарай.

— Ах, сукин сын! — выругался князь. — Симон! Верни Семён Андреича!

— Что случилось, княже? — с порога спросил боярин.

— Отбой дружине!

— А почему?

— Отбой, кому говорят! — рассердился князь Липецкий. — Не догонят они воргольского супостата. Хитёр, собака, Доном пошёл, через Тешев лес, Кривой Бор и Икорец. Знаешь такую речку?

— Знаю. Тогда, конечно, уже не догнать...

Семён Андреевич, Василий Шумахов и Севастьян Хитрых пришли к Александру Ивановичу, который продолжал допрашивать Рвача. Увидев бояр, князь кивнул на предателя: