Виктор Душнев - Ангелы плачут над Русью

— Что, сам на дыбу захотел?

Холоп стрелой вылетел из покоев и вскоре явился с палачом. Вообще-то Аполлинарий работал на конюшне, но помимо прочего занимался ещё и наказанием провинившихся челядинцев. Облик его был столь дик и страшен, что, говорили, когда он входил в конюшню, даже лошади начинали дрожать от ужаса, проявляя, однако, полную покорность, дабы не навлечь на себя гнев конюха. А люди тем более становились в его руках вялыми, немощными и иной раз отдавали Богу душу ещё до того, как Аполлинарий брался за дело.

— Михея забить до смерти! — приказал купец, а когда Аполлинарий вышел, повернулся к Прову: — Иди в город и найди того разбойника. Найди и притащи сюда. Я за все мои страхи с него живого шкуру сдеру!

Прошло несколько часов. Михея уже закопали, а Профирий Платонович после полуденной трапезы лёг отдыхать. И тут в покои вошёл озадаченный Пров.

Купец, не поднимаясь с постели, буркнул:

— Ну? Упустил татя?

— Нет.

— Привёл?

— Нет.

— И то — нет, и другое — нет, а что да?

— Его не взять.

— Это почему же? — прищурился купец.

— Он у Порфирия Пантелеевича.

— У этого разбойника? — привстал на локтях хозяин. — Так это он на меня татя наслал?

— Нет, — отрицательно помотал головой Пров.

— А кто же?

— Хозяин... Там что-то пока непонятно. У ушкуйника, похоже, у самого с этим чужаком нелады. Сперва они брань промеж собой устроили — чуть не порезали друг друга. Потом вроде помирились и о каком-то князе речь повели.

— Каком князе?

— Не знаю.

— Так узнай! — снова повысил голос купец.

— Там Сильвестр остался. Он с ушкуйниками дружит и всё выведает. Да вон уже бежит! — выглянул в окно Пров.

Через минуту в покои ввалился запыхавшийся Сильвестр. Немного отдышавшись, вымолвил:

— Разбойника этого звать, прости Господи, Конь. Он скоро с ушкуйниками в Торжок отбывает, и взять его нет никакой возможности.

— А что же у них за дела? — Порфирий Платонович встал с постели.

— Коли я верно понял, замятия какая-то в каком-то Керженце приключилась, — пояснил Сильвестр. — Князя Елецкого али Липецкого не то поймали, не то убили Никодим с Козьмой и Фомой, а Конь приехал в Новгород разбираться и спрос чинить с Порфирия Пантелеевича...

— Кстовский Никодим? — перебил купец:

— Ага. А ещё про какого-то Трофима гутарили.

— Трофим... Липец... — задумался купец. Поднял голову: — В Липеце у меня живёт и товар ищет дружок один, Рвачом зовут. А Трофим не из Юрьева-Повольского часом?

— Из него.

— Это Трофим Игнатич... Они что, убить его хотят? — насторожился Порфирий Платонович.

— Да не, — замотал головой Сильвестр. — Убить или споймать они хотят Никодима и перемётчиков Козьму с Фомой.

— Так-так... — снова призадумался купец. — Ладно! Поезжайте оба к Трофиму, предупредите его об опасности и обмозгуйте там вместе, как выловить и доставить сюда этого жеребца проклятого!

— А может, его убить? — глянул на хозяина Пров.

— Слишком легко отделается, — процедил сквозь зубы купец. — Да, чуть не забыл. Что там во Пскове? Князь Довмонт согласен на моё предложение?

— Нет, — буркнул Пров.

— А почему?

— Он сказал, что присягнул народу псковскому и клятву свою не нарушит.

— Вот литвин поганый!.. Ладно, езжайте. А когда воротитесь, мы и с Довмонтом посчитаемся.

Сильвестра и Прова в хоромах Трофима не ждали. Да их сначала вообще не хотели во двор впускать.

— Мы от Порфирия Платоновича! — до хрипоты орал Пров. — Открывай, кобель цепной!

— Сам кобель блудливый! — вопил в ответ сторож. — Лаешься на чужой двор!

— Открывай! Мы от Порфирия Платоновича! — не унимался Пров.

— Ещё один Порфирий сыскался! Ходют тут всякие, добрым людям житья не дают! — не унимался и сторож. — Не пущу! Никого пускать не велено!

К доносившемуся со двора шуму прислушался Трофим и, различив в перебранке имя Порфирия Платоновича, подумал: «Ещё и этих нелёгкая несёт. — Вздохнул: — Небось товар требовать припожаловали», — и приказал провести гостей в хоромы.

Посланцы Порфирия Платоновича ввалились в гостевую палату, и Пров грубо сказал:

— От хозяина срочное дело, а твои псы не впущают!

— Садитесь, садитесь, а то в дороге, чай, запалились, — засуетился Трофим. — Может, потрапезовать желаете?

— Некогда нам трапезовать! — отрезал Пров. — Были у тебя люди Порфирия-ушкуйника?

Трофим вздрогнул:

— Да не только люди, и сам наведывался.

— А был с ним мужик по имени Конь? — насторожился Пров.

— Был, а что?

— Порфирий Платонович велел его споймать и сказал, чтоб ты помог нам в этом деле.

Трофим всплеснул руками:

— А как я помогу? Он же с атаманом Порфишкой мается, а это такой душегуб!

— Да вот то-то и оно, — почесал затылок Пров.

— Знать, сильно этот Конь вашему хозяину насолил? — поинтересовался Трофим.

— Сильно, — кивнул Сильвестр.

— Ну ловите, ловите... — Трофим поднялся с лавки и крикнул: — Панкрат! — Принеси гостям чего-нибудь поесть.

— В трапезную?

— Сюда. Пускай тут едят.

Холопы принесли еду, и Пров с Сильвестром начали уплетать за обе щеки. А Трофим задумался.

«И эти ищут Коня. Видать, натворил делов и у Порфирия Платоновича керженятник, раз тот велел его на казнь доставить... Показать им дорогу? — поднял на гостей отсутствующий взгляд Трофим. — Надо бы показать... А вдруг атаман Порфишка споймает этих находников и они на меня ткнут? Он же тогда живым в землю закопает... И не показать нельзя: купец Порфишка тоже зверь зверем, голову оторвёт... Вот же неладная возьми!.. А может, сразу двух зайцев убить? Показать этим дорогу на Керженец, а к ушкуйникам Панкрата послать, чтобы упредил об опасности. Атаман схватит и казнит гостей, и с меня подозрение снимется...»

Трофим поднялся.

— Ты что? — вскинулся Пров.

— Трапезуйте, трапезуйте!

— Да мы уже.

— Тогда отдохните, пущай трапеза уляжется.

— Некогда отдыхать! — возразил Пров.

— Пождите, пождите, я распоряжусь...

Трофим вышел из палаты, нашёл Панкрата и объяснил ему суть задания. Холоп убежал, а Трофим побродил в раздумье по хоромам, затягивая время, вышел во двор. Через полчаса кликнул холопа Фрола и велел ему показать новгородцам дорогу на Керженец.

Когда ушкуйники выехали из Юрьева-Повольского, у Коня появилось какое-то странное предчувствие. С одной стороны, он радовался скорой встрече с молодой женой, а с другой — чего-то боялся, в душу засела тревога за близких. Он всё время вырывался вперёд, а потом останавливался и нетерпеливо поджидал спутников.

— И куда гонишь так? — догнав Коня, спросил Порфирий. — Ах, да! К молодке под бочок невтерпёж?

Конь отвернулся с обидой.