Виктор Душнев - Потомок Святогора

— Да как его поймаешь? — помрачнел и Семён Андреевич. — Увёртливый, как уж. Вон и из Донщины ускользнул, пёс шелудивый!

В сенях затопали быстрые ноги, и в избу ввалился Василий Шумахов.

— Васька! — обнял бирича князь. — Ну что там в степи?

— Да из Орды вести есть, — пробасил Шумахов. — Андрюха Кавырша гонца прислал.

— И что там? Дайте Василию квасу! — приказал князь.

Запыхавшийся бирич снял кафтан, в два глотка опорожнил кружку и начал свой рассказ.

— Олег Воргольский теперь, наверное, оттуда уже уехал. И он настроил против тебя хана. Нас один мурза [68] Мурза — от персидского «мирза»; дворянский титул у монголо-татар. достоверными сведениями снабжает. Так вот: Олег твердил Телебуге, что ты, князь, разбойник и что тебя проучить надо, просил войско для твоего усмирения. Пока царь от вмешательства воздерживается и, мерекаю, из-за того, что Ногай ему враг и чем больше ты его трепать будешь, Телебуге спокойнее в Сарае сидеть. Хотя ясно, у Телебуги злоба против тебя копится. Каким бы недругом Ногай ему ни был, всё равно русские более ненавистны. Промеж татар сейчас усобица идёт, а замирись они — нам тогда и вовсе несдобровать. Так что Орда непредсказуема.

— То-то и оно, что непредсказуема, — вздохнул Святослав. — Эх, мне б воинов поболе, разнёс бы я в пух и прах ихний Сарай со всеми телебугами и ногаями вместе. Ведь совершал же триста лет назад в те места знаменитый поход на хазар мой пращур Святослав Игоревич Киевский. И на той же реке Итиль разбил их наголову!

— Однако на место хазар пришли печенеги, — возразил Василий. — И они убили Святослава Игоревича...

— Да, тёмен этот Восток, — опустил голову на грудь князь. — Сколь их ни бей, а всё лезут и лезут, одни сильнее других. Когда-то были скифы, потом гунны, потом хазары, за ними печенеги, за печенегами половцы, а за половцами татары. И что удивительно, один народ зверее другого. Тьфу, нечисть!..

— Да, княже! — спохватился Василий. — В Орду опять приполз хазарин Самуил.

— Так он же у Ногая был!

— Был, да сплыл. Не к добру его появленье в Орде, не к добру.

— Ну ладно, Бог не выдаст — вепрь не сожрёт, — хлопнул по колену князь и встал с лавки. — Сражения нам не избежать, а с кем — это уже неважно, хоть с самим чёртом. Ты щас куда?

— В Орду. Повидаю своих и айда. Там же Андрюха остался. Да и с Олеговой своры нельзя глаз спускать...

Вечерело. Князь пришёл в опочивальню. Жена лежала, уставившись глазами в потолок, и не могла уснуть. Лёг и Святослав. Обговорили все детали отъезда Агриппины Ростиславны. Не раз она принималась плакать, и все причитания сводились к одному: что больше не увидит мужа. Лишь под утро княжеская чета задремала.

За окнами до свету замычали коровы, заблеяли овцы, заржали кони, завизжали и захрюкали свиньи. Люди покидали Бородину и уходили в неизвестность. Плакали, рыдали, но покидали. Князь вышел на крыльцо избы — он ничего не мог поделать, кроме как созерцать шумное и унылое движение людского потока. В груди его клокотало, в глазах темнело, кулаки сжимались до боли в пальцах...

Наконец собралась и Агриппина Ростиславна. Она уже выплакала все слёзы и смотрела на мужа такими тоскливыми глазами, что до рези давило сердце, но ни один мускул на лице князя не выказал печали. Святослав не хотел обнаруживать свою слабость — на него смотрели покидающие родные края люди, на него смотрела дружина.

Так же покорно, как Агриппина Ростиславна, собрались и жёны князей Александра и Даниила, Мария и Аксинья с пеленочником княжичем Афанасием. Колёса скрипнули, покатились повозки, покачиваясь с боку на бок. Святослав резко повернулся и скрылся в избе. Разошлась и дружина. Впереди тяжёлые, страшные дни, жестокие испытания...

К старшему брату Абдулла примчался как угорелый.

— Туров разбит и разграблен! — тяжело дыша, завопил он, рухнул перед Ахматом на колени и ударился лбом об пол.

Ахмат взревел:

— Ты что несёшь, сын козла?! Кто посмел поднять руку на татар?

— Князь Святослав!

— А ты где был? — брызжа слюной, гаркнул Ахмат.

— Я сражался, — дрожа всем телом, пробормотал Абдулла. — Но у Святослава сильная дружина...

— Где он сейчас?

— Двинулся на Донщину.

— И ты бросил брата в беде?! Почему не пошёл на помощь Вагизу?

— Так не с кем идти. Большинство наших воинов погибли, а остальные разбежались. Но я пытался пробиться к Вагизу, — оправдывался Абдулла, — да Святослав по всем дорогам дозоры расставил. С малыми силами не пройти. Они некоторых наших изловили и предали лютой смерти, я сам еле ноги унёс...

— Ну ладно, — немного успокоился Ахмат. — Я выручу Вагиза и изловлю этого паршивого князька! Я ему такую казнь устрою, что небо от ужаса застонет, земля затрясётся. Готовь конницу! — взвизгнул он.

— Сейчас, — присел от испуга Абдулла и выбежал вон.

— Я покажу этому урусутскому холопу, как на господ руку поднимать! Я ему задам такую трёпку, что все остальные князья пожалеют о своём появлении на свет! — бегал взад-вперёд Ахмат. — А Вагиз удержится в Донщине, я ему помогу. Вагиз не Абдулла, хотя и моложе!..

Пока баскак обдумывал план действий против Святослава, в палату, полунагие, вбежали несколько человек и пали ниц, уткнувшись лбами в пол.

— Ва-а-ги-и-з?.. — выпучив бешеные глаза, протянул Ахмат. — Рва-а-ч?.. Вы как здесь оказались?!

— Не вели казнить, господин! Вели слово молвить! — жалобно запел по-татарски Рвач.

— Молчи, холоп! — выругался Ахмат. — Вагиз! Что случилось?

Вагиз вскочил:

— Брат, мы разбиты! Донщины больше нет. Святослав ночью напал. Сопротивляться было бесполезно, мы не могли ничего сделать, еле ноги унесли. Липецкие всё пожгли...

— Камня на камне не оставили, — добавил Рвач.

— Вам бы эти ноги поотрубать, чтоб вы их не уносили, как трусливые шакалы! — не обращая внимания на Рвача и свирепо глядя только на Вагиза, продолжал кричать Ахмат.

— Мы не виноваты! — снова попытался оправдаться Вагиз. — Князь ночью напал...

— А где были дозоры? Ты что, дозоры не ставил? Сам спал, и все твои люди спали?!

— Ставил он дозоры, ставил, — снова подал голос всё ещё лежавший на полу Рвач.

— А тебя не спрашивают, урусутская рожа, раб вонючий! Ты отвечай! — ткнул в грудь Вагиза выхваченной из ножен саблей Ахмат.

— Как не ставить? Конечно, ставил! — испуганно вытаращился на саблю Вагиз. — Но урусуты — сущие шайтаны! Все дозоры без единого звука сняли. Проникли в крепость, подожгли её изнутри и открыли ворота основным силам Святослава.

— А ты спал?

— Ну так ночью спят...

— Надо было не спать... — Немного успокоившись, Ахмат сел на лавку.

В хоромах повисла тишина. Ахмат опёрся о рукоять сабли и долго о чём-то думал. Наконец поднял глаза.