Георгий Караев - Загадка Чудского озера

Погост в современном понятии — старая церковь с кладбищем. Иногда даже одно кладбище, там, где церковь не сохранилась. Раньше значение слова «погост» было иное.

При княжении Ольги было упорядочено взимание дани. Созданы административно-податные центры — погосты. При них строили церкви, а вокруг церквей возникали кладбища. После упразднения погостов названия эти все же сохранились за некоторыми старыми селениями.

В бассейне Луги много погостов, в древности это был богатый, густонаселенный район. Он давал большой доход Новгороду и, несомненно, служил лакомой приманкой для агрессивно настроенных западных соседей: немцев, шведов, датчан.

Подати же в древние времена платили не деньгами, а продуктами сельского хозяйства и охоты: хлебом, льном, пенькой, медом, воском, пушниной. Вывозить все это на лошадях по топким лесным дорогам было трудно, дорого, да и небезопасно, чем и объясняется разветвленная сеть водных путей. В большинстве своем они имели местное значение, но во время военных походов или если другие пути перекрывались неприятелем, приобретали государственно важное значение.

Это один из первых выводов, сделанных экспедицией на Луге.

На водоразделе Луга — Мшага начали искать связи Луги с Шелонью. По карте путь из Ильмень-озера шел вверх по Щелони, затем по Мшаге, и, наконец, приток ее Киба мог привести суда близко к Луге. Как раз там на берегу стоят селения: на правом берегу — Большой Волок и Волочек, а на левом — Малый Волок и Ожёгин Волочек.

Суда волочили с левого берега Луги на юг от того места, где стоят селения Малый Волок и Ожёгин Волочек. Но почему на противоположном, северном берегу, где и волочить ничего не нужно, стоят Большой Волок и Волочек? Причем эти два селения много больше двух первых.

Может быть, на правом, северном, берегу жить удобнее? Нет. Оба берега высокие, пологие, сухие.

Надо найти причину. И еще: Караев дал отряду выписку из «Русского исторического сборника» под редакцией Погодина, изданного в 1837 году. Там в разделе «Пути сообщения древней России» сказано следующее:

«Большой и Малый Волок на реке Луга показывают бывшего тут судоходства перевозку по суше к реке Собе, которая помощью Мшаги и Шелони течет в озеро Ильмень». Но при чем тут река Соба или Саба?

Если спуститься по Луге вниз на сто двадцать километров от Большого Волока до селения Бежаны, то в нескольких километрах от берега лежит Красногорское озеро — исток Сабы, с селением Волок на берегу. А еще в пятидесяти пяти километрах ниже по Луге, у селения Сабск, проделав свой более чем стокилометровый путь, Саба впадает в Лугу. Саба в среднем течении связана волоком с бассейном Плюссы, но отнюдь не с Шелонью.

Еще в позапрошлогодней экспедиции отряду пришлось столкнуться с рядом названий на «Саб»: реки Саба, Сабица, Сяберка, озера Сабицкое и Сяберо, селения Большой и Малый Сабск, Сабцы, Сабицы, Саба и т. д. Это небольшой замкнутый район с названиями, включающими непонятный корень «саб», очевидно пришедший к нам из уже вымершего языка какого-то жившего в этом районе племени.

Учитель-пенсионер, бывший директор школы в селе Тарашковичи Дмитриев рассказал, что от Малого Волока шел выложенный деревом путь для переволакивания судов не в Кибу, а дальше, непосредственно в Мшагу, длина его была семнадцать верст. Дмитриев утверждал, что читал об этом в писцовых книгах Шелонской пятины.

Ну что же, может быть, большие суда, требовавшие для переволакивания специальный помост, волокли до Мшаги, а малые могла поднять и Киба. Открытые, ровные и сухие места водораздела с небольшими перелесками позволяли начинать волок на широкой полосе между Малым и Ожёгиным Волочками. Но надо пройти по водоразделу.

Дождливым утром разработали порядок движения на разведке. Евгения Владимировна должна была с главными силами идти на Кибу, а Александр Сергеевич со вспомогательным отрядом — собирать предания в селениях.

Володя Талинский с Галей оставались сторожить лагерь, огражденный от нашествия стада веревкой. Именно эту веревку и любили почему-то жевать местные коровы.

Совещание несколько затянулось, но наконец оба отряда были готовы и, дождавшись большой тучи, вышли в путь.

Начался сильный ливень. Первой капитулировала группа Евгении Владимировны. Они втихую вернулись в лагерь и укрылись в палатках.

Долго крепилась группа, которую Володя должен был перебросить на другой берег на байдарках, но и она сбежала.

Осталось непонятным, почему мокла Галя, оставленная охранять лагерь.

Евгения Владимировна не любит, когда ребята днем сидят в палатках. Она считает, что отряд должен непрерывно действовать, иначе он станет «разлагаться». Поэтому, как только шум капель, бьющих по тентам палаток, несколько уменьшился, она выгнала обе группы в поход.

Пошли. Часто, когда небесная влага падала с особой силой, все становились плотной кучей на дороге, накрывшись сверху кусками хлорвинила и плащами. Стоя так, можно было петь, разговаривать, а при длительном дожде даже дремать.

Задание командиру группы.

Ровный пологий скат привел промокших насквозь разведчиков к Кибе и ее маленькому притоку… Сабе. Еще одна Саба!

Киба и Саба совсем небольшие реки, но в высокую воду они вполне могли быть доступны для судов, а в малую воду можно было тащить суда по помосту и до Мшаги.

Преданий и легенд о водных путях и волоках почти нигде нет. Рассказывают об этом очень редко. Да это и понятно — народная память крепко хранит выдающиеся события: набеги врага, победы, моры, пожары. А волок — это быт, нечто повседневное, обычное. Когда свели для земледелия леса, уменьшилось число болот, появились хорошие дороги. Выгоднее стало пользоваться этими дорогами, нежели обмелевшими реками. Водные пути постепенно умерли, и о них забыли. Только топонимы, названия селений, еще рассказывают о волоках.

Но почему названия четырех селений точно указывают на волок? А два из них, да еще и самые большие, стоят на противоположной стороне, казалось бы не имеющей к волоку никакого отношения.

Ничего не могли вспомнить и рассказать деды. Особенно старался девяностолетний Николай Феофанович Егоров из Большого Волока. Много вспоминал он о прошлом, но все это ключа к разгадке не давало. Надо бы оставить его в покое, но усилившийся дождь не позволил уйти.

Наконец выглянуло солнце и заиграло на травах в буйном цвету. Потянуло от них густым медвяным запахом. Отразилось солнце и на глади Луги, и на прибрежных мокрых кустах.

— Красивые ваши места, дедушка, — невольно вырвалось у ребят.